Андрэ Нортон - Колдовской мир

Эйлин никогда не выражал интереса к Мудрому Учению. Теперь, когда я сопоставила все воспоминания, я поняла, что он побаивался его. Хотя на многих вещах для меня лежали обеты молчания, все-таки оставались некоторые кусочки Учения, которыми он мог бы воспользоваться. Но ему не нравилось, когда я показывала свое искусство в его присутствии.

Удивительно, что он не противился, когда я, например, играла с ним в мяч. Тогда он обращался со мной вполне по-братски, и я была довольна, но стоило мне заговорить о том, что я делаю с Эфрикой — он сразу отскакивал, как пугливая лошадь. Правда, он согласился выпить со мной прощальный кубок. Это были единственные связывающие нас чары, которые он принял.

Мы оба знали, что наша мать вызывала Силы, чтобы дать нашему отцу сына. Она выковала Кубок Дракона и в последний момент попросила еще и дочь, с радостью заплатив своей жизнью. Так что мы не были обычными детьми, магия с самого начала играла роль в нашей жизни. Почему же Эйлин боялся ее?

Я проводила много времени с ним и с отцом, но были у меня и другие часы, о которых мой отец никогда не говорил. Он тоже, как я теперь вспоминаю, знать не желал об этой стороне моей жизни, как будто в ней было что-то уродливое.

Я глубоко вздохнула, когда новая концепция моего прошлого полностью раскрылась передо мной. Неужели мой отец и Эйлин чувствовали отвращение к магии и даже стыдились ее? Как они могли? Ведь моя мать… Что случилось в Эсткарпе, почему мои родители были вырваны из своей прежней жизни и брошены в убогий Варк?

Стыдиться силы! Неужели мои отец, брат видели во мне отмеченную… или замаранную?

— Нет! — громко сказала я.

— Что — нет, миледи?

Я испуганно взглянула на Джервона, идущего рядом. Я жаждала спросить его и боялась. Но затем я овладела собой, потому что в его ответе могло быть решение проблемы Эйлина.

— Джервон, знаете ли вы, кто я? — спросила я напрямик, и голос мой звучал чуть хрипло, потому что от его ответа зависело многое.

— Очень храбрая леди и Госпожа Власти, — ответил он.

— Да, Мудрая Женщина, — я не хотела его лести, — имеющая дело с Невидимым.

— Для хорошей цели… вроде как здесь. А что вас смущает, леди?

— Не уверена, что все мужчины думают, как вы, мой друг, что хорошо быть Госпожой Власти. Если иной раз и допускают это, то далеко не так благожелательно. Я родилась с таким знанием, это моя жизнь. Я не могу представить себя без этого, хотя оно отгораживает меня от других, и есть такие, что косо смотрят на меня.

— Сюда относится и Эйлин?

Он быстро соображает, чересчур быстро! А, может быть, я слишком глупа и выдала свои мысли? Но я зашла уже слишком далеко, чтобы скрывать свои дурные предчувствия.

— Может быть… не знаю.

Но надеялась ли я, что он станет отрицать это? Если так, то я ошиблась, потому что он тут же ответил:

— Если это так, то многое объясняется. Кроме того, он был пойман в сомнительном деле и меньше всего хочет видеть тех, кто может напомнить ему об этом.

Я осадила лошадь.

— А у вас не так?

Джервон положил руку на рукоять меча:

— Это — моя защита, мое оружие. Сталь, которой я могу коснуться, которую я могу увидеть в своих руках. Но есть другое оружие, и вы это удачно доказали. Неужели я должен бояться или косо смотреть на это оружие только потому, что оно не металлическое и невидимое? Я обучен искусству войны, но кое-что знаю и о путях мира. Да, я учился и вы тоже. Не знаю, но возможно, что кое-что в моем учении тоже показалось бы вам странным. Как можно считать одно учение большим или меньшим другого, если они идут из разных источников? В вашем мирном искусстве у вас дар врачевания, а то, что вы сделали с Проклятием — это ваше военное искусство. Нет, я не могу смотреть со страхом или отвращением на то, что вы делаете!

Так он ответил на самые черные мои мысли. Но если Эйлин думает по-другому, что будет со мной в последующие дни? Я могу вернуться в ту безымянную долину, — если ранняя зима еще не запечатала ее, — где остался народ Варка. Но меня ничто не связывает с ними, кроме Эфрики, но и она навсегда простилась со мной, когда я уезжала. Двух Мудрых Женщин там не надо, а для меня она сделала все, что могла. Я теперь взрослая женщина и проверила свою силу. А оперившийся птенец не может вернуться в свою бывшую скорлупку.

Ущелье Фрома? Нет, там для меня нет ничего. Я уверена, что правильно оценила Брунисенду за то короткое время, что видела ее. Она могла принять свою даму, но для Мудрой Женщины, близкой родственницы мужа, будет достаточно косых взглядов.