Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенной. Врата мироздания.

И все же сейчас, в качестве профессора английского и классических языков, он имел полное право пожинать плоды своего труда. Теперь у него было достаточно денег и свободного времени, чтобы он мог заняться исследованиями, которым мешали его прежние обязанности.

А ведь имея такой аризонский дом в качестве базы, он мог бы даже путешествовать. Или не мог? Бренда не откажется поехать с ним, фактически она настоит на том, чтобы сопровождать его. Но ей будет настолько скучно, что его собственное существование станет пыткой. Он не мог винить ее в этом, поскольку интересы у них были разные. Но следует ли ему в таком случае бросать занятия, обогатившие его жизнь, просто ради того, чтобы сделать жену счастливой? Тем более, что она все равно не будет счастлива.

Как он и ожидал, ее притихший было язык стал гораздо активнее после ужина. Вначале он слушал, пытаясь спокойно увещевать ее, указывать на отсутствие у нее логики, а также на несправедливость и безосновательность этих обвинений. Все было бесполезно. Финальная сцена была не нова: слезы, угрозы оставить его или покончить с собой.

Но на этот раз он не уступил.

— Я хочу купить этот дом и жить так, как мне хочется, — твердо заявил он. — И все тут! — Затем он надел куртку и направился к выходу. — Я вернусь позже. Может быть.

Она завизжала и запустила в него пепельницей.

Вольф пригнулся, и пепельница, отскочив от двери, отщепила кусок дерева. К счастью, Бренда не кинулась за ним и не стала устраивать сцен в коридоре, как делала это раньше.

Уже стемнело, луна еще не взошла, но было достаточно светло от сияющих окон мотеля, фонарей вдоль улиц и многочисленных фар автомобилей на улице Апачей.

Вырулив на бульвар, он повел машину на восток, а затем свернул на юг. Через несколько минут он был уже на пути в «Хохокам Хоумс». Неожиданно принятое решение заставило его сердце биться быстрей, а по спине пробежал холодок. Впервые в его жизни он решился на преступление.

«Хохокам Хоумс» был ярко освещен, из громкоговорителей звучала музыка, перекликались дети, игравшие на улице, пока их родители осматривали дома.

Он доехал дальше, проехал через Месу, вернулся обратно через Темпе и доехал до Ван Бюрена в центре Феникса. Срезав угол на север, а потом на восток, он оказался в городке Скоттсдейл.

Тут он остановился на полчаса в маленькой таверне. После двух рюмок «Вэт-69» он посидел немного, ничего больше не заказывая, так как исполнение им задуманного требовало ясности мыслей и четкой координации движений.

Когда он вернулся в «Хохокам Хоумс», свет уже не горел, и в пустыню вернулось безмолвие. Он припарковал машину за домом, в котором побывал в полдень. Одетым в перчатку правым кулаком он разбил стекло и проник в комнату отдыха.

Когда он оказался внутри, дыхание его участилось и сердце билось так, словно он пробежал несколько кварталов. Хоть и испуганный, он вынужден был улыбнуться про себя. Человек, которому присуще богатое воображение, он часто представлял себя взломщиком — не заурядным, конечно, а Раффлзом. Теперь он понял, как сильно было в нем уважение к закону. Вряд ли он смог стать когда-нибудь преступником. Уже сейчас совесть мучила его из-за этого крохотного акта, справедливость которого он считал для себя целиком оправданной. Но мысль о том, что его могут здесь поймать, чуть не заставила его повернуть. Прожив тихую, спокойную и респектабельную жизнь, он пропадет, если его заметят. Стоит ли какой-то рог всего этого?

Он решил, что да. Отступив сейчас, он всю оставшуюся жизнь будет жалеть об этом.

Ведь его ждало невероятнейшее из всех возможных приключений. Если он сейчас струсит, то это будет равносильно самоубийству, он не сможет вынести потерю последнего шанса, который дарит ему судьба.

В комнате было так темно, что он с трудом нащупывал путь к стенному шкафу вытянутыми руками. Обнаружив раздвигающиеся двери, он толкнул левую, которую отодвигал в полдень. Он осторожно подталкивал ее локтем, опасаясь шума.

Как только дверь полностью открылась, он схватил рог и отступил на несколько шагов. Поднеся мундштук рога к губам, он тихо дунул. Раздавшийся в тишине звук так потряс его, что он выронил инструмент. Пошарив вслепую, он обнаружил его наконец в углу комнаты.

Во второй раз он дунул сильнее. Послышалась еще одна громкая нота, но не громче, чем первая. Какое-то устройство в роге, наверное, серебристая паутина за мундштуком, регулировала уровень звука. Некоторое время он стоял в нерешительности с поднесенным ко рту рогом, пытаясь мысленно восстановить точную последовательность семи слышанных им нот.