Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенной. Врата мироздания.

Кикаха, видя его тревогу, засмеялся и сказал:

— Они не нападут на нас, если не проголодаются. А это маловероятно с таким изобилием дичи вокруг. Им просто любопытно.

Вскоре гигантские волки свернули в сторону, и их скорость возросла, когда они выгнали из рощи нескольких полосатых антилоп.

— Это — Северная Америка, какой она была задолго до прихода белого человека, — сказал Кикаха. — Дикая, просторная, с многочисленными животными и немногими бродячими племенами.

Над их головами пролетела, крякая, стая уток. Словно гром среди зеленого неба, рухнул на них сверху ястреб, врезался в стаю с глухим звуком и взвился вверх с добычей в когтях.

— Счастливая Охотничья Земля! — воскликнул Кикаха. — Правда, иногда это счастье омрачается.

За несколько часов до заката они остановились у небольшого озера. Кикаха нашел подходящее дерево и соорудил на нем помост.

— Сегодня мы будем спать здесь, неся караул по очереди. Хотя единственное животное, способное напасть на дереве, это гигантская ласка, но и она может доставить нам беспокойство. Кроме того, и хуже того, здесь могут оказаться люди.

Кикаха отлучился с луком в руке и вернулся через пятнадцать минут с крупным кроликом. Вольф развел небольшой костер, на котором они и зажарили добычу. За ужином Кикаха объяснял топографию местности.

— Что бы там ни говорили о Господе, нельзя отрицать, что он проделал неплохую работу, проектируя этот мир. Возьми этот уровень, Индею. Он на самом деле не плоский. У него есть цепь легких изгибов, каждый длиной примерно в сто шестьдесят миль. Они позволяют воде стекать, образовывая ручьи, реки и озера. На этой планете снега нет и быть не может без смены сезонов и при достаточно однообразном климате. Но дождь идет каждый день — тучи приходят откуда-то из пространства.

Они съели кролика и завалили костер. Вольф первым встал на караул. Пока он дежурил, Кикаха рассказывал, а затем Вольф не засыпал все дежурство Кикахи, слушая его.

— Вначале, давным-давно, больше двадцати тысяч лет назад Всевышние обитали во Вселенной, расположенной параллельно земной. Тогда они не были известны как Всевышние. В то время их было не так уж много, выживших в тысячелетней борьбе с другими богами. Но то, что отсутствовало у них количественно, они компенсировали качеством, — рассказывал Кикаха. — У них были наука и технология, по сравнению с которыми наши земные достижения выглядели мудростью австралийских аборигенов. Они могли конструировать себе личные Вселенные и конструировали их. Вначале каждая Вселенная была своего рода площадкой для игр, микроскопическим загородным клубом для мелких групп. Затем, что было неизбежно, поскольку все эти Всевышние являлись человеческими существами, как бы они ни походили своей мощью на богов, они поссорились. Чувство собственности у них было и остается не менее сильным, чем у нас. Среди них возникла борьба. Я полагаю, были и смерти от несчастных случаев и самоубийства. К тому же изоляция и одиночество Всевышних породили в них манию величия. Это, впрочем, вполне естественно, если учесть, что каждый из них играл роль маленького бога и понемногу уверовал в нее.

Если сжать эту, длившуюся целые эпохи, повесть в несколько слов, то Господь, построивший нашу с тобой конкретную Вселенную, в конце концов, оказался в одиночестве. Его звали Джэдавин, и у него не было даже жены из своих. Да он и не хотел. Зачем ему было делить этот мир с равной себе, когда он мог быть Зевсом с миллионами Европ и прекраснейшими из Лед? Он населил этот мир существами, похищенными из других Вселенных, главным образом, земными или созданными в лабораториях его дворца на вершине последнего яруса. Он создавал там божественных красавиц и экзотических чудовищ, каких только мог пожелать. Единственная беда заключалась в том, что ни один Господь не довольствовался властью только над одной своей Вселенной. Все они желали миры других. Поэтому борьба продолжалась. Каждый воздвиг почти неприступную защиту и изобрел почти неотразимое нападение. Битва стала смертельной игрой, и эта новая игра была неизбежной, если учесть, что тоска и уныние являлись страшными врагами, которых Всевышние не могли отогнать. Когда ты почти всемогущ, а твои создания слишком жалки и слабы, чтобы вечно интересовать тебя, где еще искать ощущений острее, чем риск своим бессмертием против другого бессмертного?

— Но как в это угодил ты? — спросил Вольф.

— Я? На Земле меня звали Пол Янус Финнеган. Среднее имя было фамилией моей матери. Как тебе известно, ему случилось также быть именем латинского бога старого и нового года, бога с двумя ликами, одним глядящим вперед, а другим — назад.