Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенной. Врата мироздания.

Вольф не имел ни малейшего желания возвращаться. Он вновь обретал молодость. Хотя он и хорошо питался, но терял в весе, а его мускулы становились объемней и тверже. У него появилась пружинистость в ногах. А какое-то необъяснимое чувство радости, утраченное еще в молодости, постоянно переполняло его.

На седьмое утро своего пребывания он потер лысину и обнаружил, что она покрыта легкой щетиной. На десятое утро он проснулся с болью в деснах и, пощупав распухшую челюсть, решил, что заболевает. Он и забыл, что существовало такое понятие, как болезнь, потому что чувствовал себя здесь абсолютно здоровым, и никто из «пляжников», как он их звал, казалось, никогда не болел.

Боль в деснах продолжала изводить Вольфа всю неделю, и ему пришлось пить естественно перебродившую жидкость в пунш-орехе. Этот орех рос в большом количестве на вершине стройного дерева с короткими, хрупкими лиловыми ветвями и табачнообразными желтыми листьями. Когда его скорлупу вскрывали острым камнем, то вокруг него распространялся запах винного пунша. На вкус сок его напоминал джин с тоником, если его смешать с вишневой настойкой, и действовал, как стаканчик текильи.

Это лекарство сработало отлично, успокаивая боль в деснах и вызываемое ею раздражение.

Спустя девять дней после того, как у него впервые возникли осложнения с деснами, Вольф обнаружил, что у него начали резаться десять крошечных белых твердых зубов. Более того, золотые пломбы в других выталкивались возвращенным естественным материалом. А проплешины на голове постепенно покрывались густым слоем волос.

И это было еще не все. Плавание, бег и лазанье по деревьям помогли ему избавиться от лишних жировых отложений на теле. Выступающие старческие вены на ногах практически исчезли. Теперь он мог пробежать довольно длинное расстояние, не запыхавшись и не чувствуя себя так, словно его сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Все это вместе взятое приводило его в неописуемый восторг, хоть и наводило на размышление о том, почему и как это происходит.

Он спрашивал у нескольких пляжников об их кажущейся всеобщей молодости. Ответ был один: «Такова воля Господа».

Сначала ему казалось, что они говорят о Творце, что было довольно странным. Насколько он мог судить, у этих созданий не существовало никаких религий и, естественно, никаких специфических ритуалов и таинств.

— Кто такой Господь? — спрашивал он, решив, что, наверное, неправильно понял их слово «ванакс»; возможно, оно могло иметь какое-то иное значение, чем у Гомера.

Ипсевас, зебрилла, самый интеллигентный из всех, кого он до сих пор встретил на берегу, ответил так:

— Он живет на вершине мира за пределами Океаноса.

Он показал вверх и через море, на горный кряж по другую сторону.

— Господь живет в прекрасном и неприступном дворце на вершине мира. Именно он — тот, кто создал этот мир, и создал нас. Бывало, раньше он часто спускался повеселиться с нами. Мы поступаем, как велит нам Господь, и играем с ним. Но мы всегда испытываем страх перед ним. Если он рассердится или будет недоволен, то, вероятно, убьет нас. Или еще чего похуже.

Вольф с улыбкой кивнул. Так значит, Ипсевас и другие имели почти такое же объяснение происхождения или функционирования своего мира, как и народы его Земли. Но у пляжников была одна черта, отсутствующая в оставленном мире Вольфа. У них имелось по этому поводу одно мнение. Все, кого бы он ни спрашивал, давали ему точно такой же ответ, что и зебрилла.

— Такова воля Господа. Он создал мир, создал нас.

— Откуда ты знаешь? — спросил Вольф, не ожидая чего-либо большего, чем слышал в таких случаях на Земле, но ему вдруг преподнесли сюрприз.

— О, так нам рассказывал Господь, — ответила русалка Пайява. — Об этом говорят все. Кроме того, мать мне тоже рассказывала. А уж кому знать, как не ей? Господь создал ее тело, она помнит, когда он делал это, хотя это было давным-давно.

— В самом деле? — переспросил Вольф, гадая, не морочит ли она ему голову. — И где же твоя мать? — настойчиво продолжал выспрашивать он. — Я хотел бы с ней поговорить.

— Где-то там. — Пайява махнула рукой на запад.

«Где-то» здесь могло означать тысячи миль, потому что он понятия не имел, насколько далеко простирается пляж.

— И как давно это было? — поинтересовался он.

Пайява наморщила свой прекрасный лоб и поджала губы. «Очень сексапильные, — подумал Вольф. — И что за тело!»

Возвращение молодости несло с собой и возвращение всех желаний, присущих крепкому и здоровому мужскому телу.