Филип Фармер - Многоярусный мир - Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры.

— В самом деле? — переспросил Вольф.

Он гадал, не морочит ли она ему голову, и думал также, что было бы трудно с ней расквитаться, сделав то же самое.

— И где же твоя мать? Я хотел бы с ней поговорить.

Пайява махнула рукой на запад.

— Где-то там.

«Где-то» могло означать тысячи миль, потому что он понятия не имел, как далеко простирался пляж.

— А насколько давно? — поинтересовался Вольф. Пайява наморщила свой прекрасный лоб и поджала губы.

«Очень заманчивые, — подумал Вольф. — И это тело!» Возвращение юности приносило с собой сильное ощущение зова тела, пола. Пайява улыбнулась ему и сказала:

— Ты таки проявляешь интерес ко мне, не правда ли?

Он покраснел и ушел бы прочь, но хотел получить ответ на свой вопрос.

— Сколько лет прошло с тех пор, как ты видела свою мать? — снова спросил он.

Пайява не могла ответить. Слова «год» не было в ее словаре.

Он пожал плечами и быстро ушел, исчезнув за колоритной растительностью у пляжа. Она кричала ему вслед сперва лукаво, а потом сердито, когда стало очевидным, что он не собирается возвращаться. Она сделала несколько уничижительных замечаний о нем, сравнивая с другими мужчинами. Роберт с ней не спорил — это было бы ниже его достоинства, и, кроме того, сказанное было правдой. Хотя его тело быстро возвращало себе молодость и силу, оно все еще проигрывало в сравнении с окружавшими его почти совершенными образчиками.

Он оставил эти размышления и обдумал рассказ Пайявы.

Если бы он смог обнаружить ее мать или ее ровесников, то, возможно, сумел бы побольше узнать о Властелине. Он не подвергал сомнению рассказ Пайявы, который на Земле казался бы невероятным. Эти люди просто-напросто не лгали. Вымысел был для них чужд. Такая правдивость имела свои преимущества, но она также означала ограниченность их воображения и отсутствие большого чувства юмора или остроумия.

Смеялись они достаточно часто, но по очевидным и мелким поводам. Их развлечения не поднимались выше фарса и грубых розыгрышей.

Вольф выругался из-за того, что все время отвлекался. Казалось, сосредоточить внимание ему с каждым днем становилось все сложнее. Итак, о чем он думал, пока не сбился? Ах, да, о матери Пайявы! Некоторые из старейшин могли бы просветить его, если он сумел бы их обнаружить. Да только как их опознать, когда все взрослые выглядели одного возраста? По его наблюдениям, здесь имелось очень немного юнцов, наверное, трое на несколько сот встреченных им существ. Более того, среди многих здешних животных и птиц — некоторых довольно странных, к тому же, — только пол дюжины не были взрослыми.

Малое число рождений сбалансировало отсутствие смерти. Он видел трех мертвых животных — двух погибших в результате несчастного случая, а третье — во время боя с другим из-за самки. И даже это было несчастным случаем, так как потерпевший поражение самец, антилопа лимонного цвета с четырьмя изогнутыми в виде восьмерки рогами, бросился бежать и сломал шею, перепрыгивая через бревно.

Тело мертвого животного не имело никаких шансов разложиться и начать издавать вонь: несколько вездесущих существ, похожих на маленьких двуногих лисиц с белыми носами, отвисшими, как у такс, ушами и обезьяньими лапами, съели труп за какой-то час. Лисы рыскали по джунглям и убирали все — плоды, орехи, ягоды, трупы. У них было пристрастие к гнилому, они бы проигнорировали свежие плоды ради побитых. Но они не выглядели диссонансом в симфонии красоты и жизни. Даже в Саду Эдема необходимы сборщики мусора.

Временами Вольф смотрел через голубой с белыми барашками волн океан на горный кряж, называвшийся Тайяфайявоэд. Наверное, Властелин жил там. Может быть, стоило пересечь море и подняться на грозную кручу в надежде раскрыть какую-то тайну этой вселенной. Но чем больше он пытался прикинуть высоту гор, тем меньше ему эта мысль нравилась.

Черные скалы воспаряли все выше и выше, пока не уставал глаз и не спотыкался ум. Никакой человек не мог жить на его вершине, потому что там не было воздуха для дыхания.

В один прекрасный день Вольф вынул серебряный рог из потайного места в дупле дерева. Пробираясь через лес, он пошел к валуну, с которого бросил рог человек, назвавшийся Кикахой. Кикаха и бугристые твари пропали из виду, словно никогда не существовали, и никто из тех, с кем он разговаривал, никогда не видел и не слышал о них.

Он вновь вступит в свой родной мир и даст ему еще один шанс. Если он сочтет, что мир Земли ближе ему, чем мир планеты-Сада, то останется там. Или, наверно, он сможет путешествовать туда-сюда и таким образом получит самое наилучшее из обоих. А когда устанет от одного, то устроит себе каникулы в другом.