Игорь Дроздов - Брат-зверь

Под Баширом натекла огромная лужа крови. Он лежал на боку, кровь хлестала из раны. Красные струи били также ключом изо рта. Алексей оттолкнул склонившегося над умирающим Джафа. Тот рыкнул нечленораздельно. Не поймешь, то ли ругнул, то ли пожаловался. Как только Каширцев приклонился к Баширу, тот захрипел и запрокинул голову к спине. Хрип оборвался.

— Черт, — выругался Алексей, ударил кулаком в асфальт, содрал костяшки до крови.

— Он мертв, — это подошел Барбос. Настойчиво оттеснил его в сторону. Джаф и Югоса подняли Башира. Отнесли его на обочину. Быстро раскопали яму, а точнее углубили одну из ниш, в которых маскировались кочевники. Положили тело. Засыпали.

— Пошли, — сказал Тимур.

— Э-э? — не понял Алексей. — Но?..

— Что?

— Но, — повторил Алексей, — его же надо отнести в поселок.

— Зачем?

— Ну, как… — Алексей на секунду стушевался, придумывая как объяснить прописную истину. — Ну, чтобы его похоронить. Чтобы с ним родственники попрощались. Да, наконец, церемонию погребения провести.

— Мы его уже похоронили, — довольно резко обрубил Тимур. — А что касается всего остального, то он уже мертв и ему все равно. А родственникам, как и всему поселку, будет лучше, если мы вернемся обратно, а не погибнем, таща мертвеца на собственном горбу.

Алексей замолчал. Возразить было нечего. Вернее было, но возражения настолько мелкие, что даже сам почувствовал их натянутость. Сам же возмущался, когда в одном фильме солдат в худых сапогах отказался снять сапоги с погибшего. В результате простудился, да так и умер. Не принеся пользы ни себе, ни обществу. А отбросил бы глупые традиции, жил бы дальше, давил фашистов. «Вот так, Алексей. Сам говорил: мертвому-то что, все для живых. Ну?» Осталось сделать последний шаг. Но что-то в душе, оставшееся от древних языческих предков, держало. То, что мертвого надо отправлять в тот мир с определенными церемониями. Обутым, одетым. С оружием в руках. Или как у египтян. Любым способом сохранить тело, иначе душа, ка или ба, как там у них, потерпит урон. Толи бяку заработает, то ли вообще загнется в своем посмертном существовании.

Каширцев тяжко вздохнул. Прав Барбос, хоть и в ошейнике. Тяжеловато такую правду принять. Но НАДО.

— Пошли, — повторил Тимур, нервно потеребил белобрысые волосы. Алексею стало легче. Все-таки не один нервничает.

Впереди показались развалины школы. Алексей сразу догадался об этом. Не потому что в этом месте это единственные развалины. А потому что было в них нечто особое, угадывающееся. Как смотришь на здание и по его форме видишь, вот это колхозный хлев. Это завод, это церковь. А здесь сразу чувствовалась школа.

Состояние развалин, даже для развалин было ужасающим. Полностью сохранилась только одна стена, где раньше был центральный вход. От остального осталось, где фундамент, где половина стены первого этажа. От крыши и следов не было. А битого кирпича целые груды. Покрывают весь пол несколькими слоями.

Помещение вызвало у Алексея удручающее впечатление. Словно шел в ресторан, а попал в морг.

Позади раздался грохот. Алексей обернулся. Югоса барахтался под только что осыпавшейся грудой кирпичей. Джаф подал ему руку. Тот вцепился, как утопающий в спасателя. Поднялся весь белый от силикатной пыли. Злой, как черт. Тут же окинул всех взглядом. Ожидает подколки.

— Будь осторожней, — буднично проговорил Барбос даже не обернувшись.

— Надо здесь все осмотреть, — сказал Алексей и посмотрел на горы кирпича, оценивая будущий фронт работы.

— Что искать? — голос у Барбоса был безразличный. Как у человека выполнявшего нужную, но надоевшую работу.

— Да, что искать? — раздраженно просипел Югоса. — Только время зря грохнем.

— Искать то, что покажется вам странным. Необычным.

— Бутылку с джинном твоим что ли? — Югоса стряхивал пыль с ушей и малиновой шевелюры.

— Мать сказала, чтобы вы мне беспрекословно подчинялись, — ответил раздражением на раздражение Алексей — А вернее не сказала, а приказала.

— Заткнись, Югоса, — рявкнул Тимур. Казалось, он сейчас замахнется и влепит строптивцу зуботычину. Нет, сдержался. — Иди и выполняй.

От лица Югосы можно было запалить костер. Он раскрыл было рот. На его плечо опустилась тяжелая рука, придавила. Джаф посмотрел из-под насупленных бровей. Медленно покачал головой. Югоса сразу закрыл рот и тут же на месте начал рыться в кирпичах.

В веселой, плодотворной работе не заметили, как тени от стен постепенно начали удлиняться. Солнце все ближе и ближе подкрадывалось к горизонту. Потянуло ветерком. Серая пыль побежала струйками словно вода.