Леонид Сурин - Митя Колокольцев путешествует по векам

Митя Колокольцев поднялся по лестнице на третий этаж огромного пятиэтажного дома и остановился перед дверью. На ней тускло блестела металлическая дощечка.

«Профессор А. Б. Бородин», — прочитал Митя и почувствовал, как сердце екнуло.

«Значит, я начну так, — решил он. — «Уважаемый профессор, по поручению…» Нет, пожалуй, лучше сказать — многоуважаемый. Значит, так: «Многоуважаемый профессор…» А может, просто взять и сказать: «Дорогой Александр Борисович!»

Митя задумался. Вверху хлопнула дверь, и кто-то стал грузно спускаться по лестнице.

Так и не решив, что лучше, «уважаемый», «многоуважаемый» или «дорогой», Митя одернул рубашку и несмело дотронулся до черненькой кнопки.

Слышно было, как за дверью, в прихожей, робко задребезжал звонок. Дверь открыла маленькая седая старушка. Поправив пенсне, она близоруко прищурилась и оглядела Митю с головы до ног.

— Вам кого, мальчик? — спросила она, как взрослого назвав Митю на «вы».

— Мне… это самое… Александр Борисович дома?

— Проходите, пожалуйста.

Старушка посторонилась и пропустила Митю вперед. С трепещущим сердцем он переступил порог квартиры знаменитого ученого.

— Саша, к тебе пришли! — крикнула старушка.

Послышались шаркающие шаги, негромкое стариковское покашливание, и в прихожей появился сам профессор, высокий сутуловатый старик с остренькой бородкой.

Подняв на лоб очки, он приветливо улыбнулся Мите.

— А, здравствуйте, здравствуйте. Ну-с… Зачем пожаловали, молодой человек? Впрочем, дела потом. Давайте сначала вашу фуражку. Я повешу ее вот сюда, на вешалку. Так. Теперь прошу в мой кабинет.

Вслед за профессором Митя вошел в комнату и с любопытством осмотрелся. Весь кабинет был пронизан ярким солнечным светом. Веселые зайчики играли на дверцах стеклянных шкафов. Золотом и серебром отсвечивали тиснения на корешках тысяч книг, у окна стоял письменный стол, заваленный грудой чертежей и бумаг, у самых дверей — другой стол, длинный и узкий, и на нем диковинные аппараты, каких Митя никогда не видел.

— Ну-с, молодой человек, я вас слушаю, — сказал профессор и улыбнулся.

Митя откашлялся и шагнул вперед.

— Дорогой Александр Борисович! Уважаемый профессор! — торжественно начал он. — От имени кружка юных физиков разрешите пригласить вас на школьный вечер, который состоится сегодня в семь часов.

— Зачем же так официально? — засмеялся профессор, и Митя, не сдержавшись, тоже улыбнулся. Все заранее заготовленные торжественные слова разом вылетели из головы.

— Приходите, Александр Борисович, — просительно сказал он, — а то, если вы не придете, меня ребята прямо разорвут на части. Так и пообещали.

Профессор тронул рукой свою маленькую бородку, и зоркие глазки его с веселым любопытством уставились на Митю: — Вы говорите, кружок юных физиков? Интересно, очень интересно! Выходит, мы с вами коллеги? Работаем, так сказать, в одной отрасли науки. Да вы присаживайтесь, молодой человек.

Митя сел на диван, и голова его опять невольно повернулась в сторону, где стояли непонятные аппараты. Внимание его привлекло странное сооружение, стоявшее в углу кабинета. Это было неглубокое кресло, окруженное цепью разноцветных проводов. Перед сиденьем виднелась черная наклонная доска с круглыми циферблатами приборов, похожих на манометр, а сбоку торчала никелированная рукоятка с блестящим шариком па конце.

— Что это, профессор? — не утерпев, спросил он.

— Это, дорогой коллега, мое последнее изобретение. — Профессор взял с полки книгу и показал ее Мите. — Читали?

— Герберт Уэллс, — прочитал Митя надпись на обложке и с живостью воскликнул: — Ну, конечно, профессор! И «Борьбу миров» читал, и «Остров доктора Моро», и «Невидимку»!

— А «Машину времени»? — спросил профессор.

— Тоже читал. Там про одного ученого, который изобрел аппарат и мог на нем путешествовать в прошлое и будущее.

— Совершенно верно, коллега. И в прошлое и в будущее. Так вот, короче говоря, это сооружение и есть машина времени.

— Ну да! — недоверчиво усмехнулся Митя. — Это же фантазия.

— Не-е-т, дружок, уже не фантазия, — возразил профессор.

— Значит, на этой машине можно путешествовать по времени? Хоть на тысячу лет?