Леонид Панасенко - Поиграй со мной

— Ой! — воскликнула девочка, заметив Максима, и остановилась. Она подбежала к берегу — запыхавшаяся и немного смущенная.

— Это ты?! — девочка говорила гортанно и быстро, словно щебетала. Наконец это ты. Ты угадал меня, и я не стала больше прятаться. Ты рад?

— Разве угадал? — смутился Максим. — Я уже собрался было уходить, только еще раз захотел посмотреть на птицу и вернулся. Она плавала здесь. И летала. Красивая такая, алая…

— Это я была, я, — засмеялась девочка. — Ой, я придумала… Тебе все равно не выговорить мое настоящее имя. Так ты и называй меня Птицей. Я часто принимаю этот облик.

— Принимаю облик, — тихо повторил Максим. Он растерянно смотрел на девочку, затем опустил глаза. На вид она была такая настоящая, живая. От нее даже чуть-чуть пахло цветами. — Значит, и ты… Значит, ты на самом деле — другая?

— Нет, нет, — девочка осторожно коснулась Максимовой руки. — Мы такие же, как и вы. Просто мы научились менять свою форму, превращаться во что угодно. В дерево, камень, птицу. По желанию, а чаще всего — в случае необходимости. А потом опять возвращаем себе тело. Так очень удобно, правда?

— Не знаю, — честно ответил мальчик. — Странно все это. Я только одно понял — ты любишь превращаться в Птицу.

— Не в Дракона же, — улыбнулась Птица. — Я еще раз прошу прощения за выходку брата — он сильно вас напугал… Со мной два младших брата, пояснила она, оглядываясь. — Полетели посмотреть ваш мир. Пока еще не вернулись.

— Роом — один из них?

— Да, он самый главный проказник. Он и в Дракона превращался… Понимаешь, когда мы приносили тебе лекарство, я не удержалась и прочла твои книги. Нам захотелось сделать тебе приятное.

Максима осенило. Вот почему замок пришельцев показался ему знакомым. Точно такой нарисован на обложке одного из сборников сказок. Значит, они все скопировали.

— И все это — черти, лешие и даже замок — для меня?

— Тебе не понравилось? — глаза девочки погрустнели.

— Что ты! — запротестовал Максим. — Очень даже. Спасибо тебе, Птица. Просто мы еще не умеем превращать каждую выдумку в реальность и поэтому не поняли, что к чему.

— Я знаю. Ваши взрослые испугались тогда Дракона. Роом так смеялся…

Птица, что-то вспомнив, коснулась взглядом «пуговицы» видеомагнитофона.

— Не надо этого, — попросила она. — Я и так нарушила запрет, мне попадет за это. Мы пока не можем вступать с вами в настоящий контакт. Наши взрослые считают ваших взрослых немного не подготовленными. Ведь на вашей планете еще осталось зло.

— Совсем немного осталось, — сказал Максим, но «пуговицу» выключил. Отдельные группы людей. Глупых. А государств разных уже вообще нет и армий тоже… Ты поэтому и не впускаешь никого в купол?

— Пойдем к нам, — девочка махнула рукой в сторону замка. — У вас же принято приглашать гостей в дом.

— И откуда ты все знаешь, Птица? — удивился Максим, когда они вышли на тропинку, что вела к замку.

— Перед каникулами я специально изучила ваши языки. А уже здесь, на Земле, прочла ваши книги — мы читаем гораздо быстрее, чем вы. И еще умеем чувствовать качество мыслей, их эмоциональную окраску.

Максим отвел глаза.

— Ты и сейчас… чувствуешь?

— Конечно, — серьезно ответила девочка и вдруг быстро провела горячими пальчиками по лицу Максима. — Мне тоже хорошо с тобой. И ты мне тоже правишься. Давно.

— Вот еще выдумала, — нахмурился он. — Говоришь «давно», а сами только несколько дней, как прилетели…

— Это и есть давно. Времени мало, но качество его, насыщенность… Понимаешь, у вас слово «качество» сухое. А мы считаем, что меру качества имеет все-все на свете — и время, и мысли… Только не надо сейчас об этом. Мы уже пришли.

Птица повелительно подняла руку, и ворота замка с мелодичным звоном распахнулись. Дворик с десятком деревьев, дно маленького бассейна устилали белые и розовые плитки. И в воде, и в глубине плиток жило какое-то непрестанное движение, а в воздухе, ничем не поддерживаемые, плавали плоские чаши с цветами.

— Не удивляйся, — предупредила вопрос гостя девочка. — Мы давно управляем силой притяжения. Как хотим. Ты же видел — я танцевала на озере.

То, во что они вошли, Максим не знал даже, как назвать. Какая-то легкая дымка, пронизанная золотистыми прожилками. По ходу их движения дымка мгновенно сворачивалась, затвердевала полупрозрачными стенами. В комнатах таким же образом — из ничего, из воздуха — появлялись различные предметы. Изящные, словно игрушки, невесомые в своей красоте и целесообразности.