Богдан Петецкий - Только тишина

Я шевельнул головой. Тело как током пронзило. Я зашипел и замер.

И тут же услышал:

— Только от тебя зависит, как долго тебе придется так сидеть. Ты знаешь, чего мы от тебя хотим.

Я глубоко вздохнул. Боль понемногу проходила. Я мог говорить.

— Базу, — я скривился. — Знаю. Хотя и не понимаю, зачем. Долинка эта вам надоела? Тут же тише, чем там, наверху. Если вы о том тревожитесь.

— Это уже не твоя забота, — голос мужчины окреп от нового прилива ярости. — Мы не намерены играть с тобой в кошки-мышки. Или заниматься уговорами. Ты должен дать нам пароль к автоматам. Не бойся. После себя мы приберем. Ты вернешься к своим концентраторам-стимуляторам, словно туда никто никогда не заглядывал.

Значит, мне предстоит вернуться. Ничто не было в состоянии удивить меня. За исключением единственного этого.

— Ты хочешь только пароль? — бросил я.

— Да.

— Я скажу тебе, как он звучит: «Тишина».

Он довольно долго молчал. Я слышал, как он набирает побольше воздуха.

— Врешь! — взорвался он наконец. — Гляди. Эта забава может тебе дорого обойтись. Пойдешь с нами.

— С удовольствием, — ответил я. — Как только окажусь вблизи базы и назову настоящий пароль, автоматы сделают все, что я им прикажу. Тут вам и конец.

Он прыгнул. Я услышал, как он подскочил ко мне. Почувствовал на губах его дыхание.

— Ты… — прошипел он. — Ты мне руки целовать будешь, если живым останешься!

Я ждал. Потом, растягивая слоги, произнес:

— Я должен знать, почему вам так не терпится, чтобы попасть на базу.

Он долгое время висел надо мной, низко наклонившись. Я кожей чувствовал бьющее от него тепло. И запах загнанного животного. Наконец он выпрямился. Я услышал хруст его костей. Он тяжело дышал.

— Я скажу, — заговорил он хриплым шепотом. — Нет ни малейшего значения, будешь ты знать или нет… — он замолчал и перевел дыхание. Успокоился. Его голос вновь обрел высокое, монотонное звучание.

— Мы внесем небольшую поправку в программу, которая приготовлена для гибернатора. Не восемьдесят лет, а сто двадцать. Вот и все.

Да. На этот раз и в самом деле все. По крайней мере, что касается его. Рассчитывает, что выиграет еще эти девяносто-сто лет. Он и шестеро остальных. Были детьми, когда началось все это. И хотят сохранить покой, все то время, пока живут. А потом пусть творится что угодно.

Они и в самом деле этого хотят?

— Недоработочка, — уверенно заявил я. — При помощи аппаратуры, установленной на базе, сделать такое не удастся. Я могу подать сигнал аварийного пробуждения. Но ничего больше. Любая попытка изменения программы может окончиться только пробуждением миллионов людей. Или же их гибелью. В случае одновременного отключения источников энергии. А к нужной централи управления, вблизи гибернатора, ты не подойдешь ближе трех шагов. Силовое поле. Преграда намного более надежная, чем мои автоматы.

Я вновь услышал его смех. Ко всем предшествующим в нем добавилось нотка триумфа.

— Не придуривайся, — заявил он. — Мы были в Централи. Я видел схемы. И можешь быть уверен, с твоей аппаратурой я справлюсь.

Это он был в кабинете Тарроусена. Я оказался прав. Только удовольствия от этого никакого.

— Нет, — твердо заявил я. — Не справишься. В лучшем случае, убьешь их всех. Но, допустим на мгновение, тебе удастся. Этот гибернатор ты перепрограммируешь. Приостановишь еще на сорок лет жизни на одном континенте. А остальные? Материки? Острова? Ты знаешь, сколько их?

— Знаю, — хмыкнул он. — Я видел планы. Да и не твои это заботы. Шестидесяти лет достаточно, чтобы довести дело до конца. Любое дело. Или ты не согласен?

Я закрыл глаза. Почувствовал, что теряю сознание. Собрался со всеми силами и заставил себя очнуться. В моем распоряжении не так много времени. Совсем немного, если прикинуть. В отличие от него. От всех них. На этот раз он сказал правду.

— Я могу согласиться, что вы наберетесь опыта, — я пытался говорить безразличным тоном, хотя каждое отдельное слово просверливало мне череп и отзывалось болезненным эхом по всему телу. — Меня только одно настораживает, — продолжал я. — Почему вы не используете автоматы? Ведь они в городе только того и ждут, что вы придете. От роботов-поваров до самоходных саперных установок. На таких вы можете проехаться в мою базу и обратно. К чему тогда вся эта комедия?

Я немного рисковал. Догадывался, что он мне ответит. И не ошибся.

— Это для тебя комедия. А для меня и моих людей — вопрос жизни. Ты же калека. Слепец. У тебя ни глаз нет, ни носа, ни губ, ни рта, ни коры мозга, ни протеза. Преобразователи и датчики информационной аппаратуры. Единственное, на что твои пальцы способны — это нажимать на клавиши, да командовать автоматами. Ты не ощущаешь, где кончается твоя кожа и где начинается оболочка скафандра. От рассвета до заката ты существуешь в непрестанном реве толпы, среди шума машин, среди отупляющего грохота разрываемой атмосферы. Ничего ты не знаешь. Ничего.