Лев Петров - Пепел Бикини

Неудачи «Счастливого Дракона» выводили толстого Нарикава из себя. Правда, хозяин мог утешаться тем, что все сошло относительно благополучно. Как-никак, шхуна осталась цела, снасти не отобраны, и сам он не был вовлечен ни в какие неприятности. Такому обороту дела хозяин был обязан той традиции, которая свято соблюдается рыбаками всех приморских городков, вроде Коидзу. Пограничники соседних стран, задержавшие японских браконьеров в своих водах, могут сколько угодно опрашивать капитана, начальника лова – сэндо и команду – всех вместе и каждого в отдельности, – пытаясь выяснить, почему они вели лов в чужих водах. Задержанные, чем бы это им ни грозило, будут дружно и угрюмо отстаивать два положения: во-первых, в чужие воды они зашли по незнанию; во-вторых, сделали они это сами, по своей воле, без ведома и, уж конечно, вопреки воле хозяина.

Однако факт остается фактом. Шхуна приносила убытки, а для команды это было вопросом жизни. Сюкити Кубосава в последнее время с трудом сводил концы с концами. Правда, у него были кое-какие сбережения, к тому же он мог от времени до времени подрабатывать на берегу – на ремонте дешевых отечественных приемников, которыми пользовалось большинство его земляков и которые не отличались высоким качеством. По зато не отличалась качеством и та одежда, которой пользовалась семья Кубосава, особенно одежда девочек. Казалось, она горела на них. Сильно подорожал рис, поднялись цены и на другие продукты. Сбережения таяли, и никаких побочных заработков больше не могло хватать на жизнь. Кубосава даже забыл о тех временах, когда вечером можно было всласть посидеть с приятелями в какой-нибудь унагия [ 15].

«Ничего, – утешала его жена. – Скоро снова начнется сезон, и вам обязательно повезет. Только бы продержаться до первого рейса, а там вы получите аванс… Вспомните только, как плохо было во время войны!»

Что ж, она права. Нет ничего ужаснее, ничего непоправимее войны. В памяти Кубосава еще свежи воспоминания о страшных событиях 1945 года, когда он, ничтожный ефрейтор, полумертвый от голода и страха, сидел, скорчившись, над своей рацией и прислушивался к оглушительному грохоту зениток и зловещему гулу американских бомбардировщиков «Би-29», идущих на Токио. Зенитки до сих пор черными пугалами торчат из заросших травой капониров на вершине горы, под которой расположен Коидзу.

Хорошо, что все это позади. И все же… Бедная маленькая Ацу! Ей тяжело, она отказывает себе во всем и старается скрыть это. И девочки… Они давно не видели от отца подарков. Очень, очень скверно…

Кубосава отбросил газету и поднялся. Не годится предаваться мрачным мыслям в канун Нового года. В новом году все, несомненно, будет по-другому. Счастье в дом, черт из дома! Сегодня последний день старого года, день забвения всех пережитых невзгод. Он хлопнул в ладоши:

– Ну что? Скоро ли у вас будет готово? Не пора ли подкрепиться?

Старая Киё обернулась и хотела ответить, но в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась массивная фигура самого хозяина, господина Нарикава.

– Разрешите войти? – низким, простуженным голосом прогудел он.

Кубосава обомлел. Перед ним качалось желтое одутловатое лицо с узкими припухшими глазками и седой щеточкой усов над улыбающимся ртом.

– Вот, решил навестить вас, Кубосава-сан. Давно уже собирался…

Киё, Ацуко и Умэ склонились в почтительном поклоне. Ясуко испуганно таращила черные глазенки, прячась за спиной бабушки. Первой опомнилась Киё:

– Входите, входите, господин Нарикава!.. Входите без церемоний. Как же, какая честь… сам хозяин навестил!.. Сюкити, что же ты стоишь столбом?

Кубосава пришел в себя. Семеня ногами и кланяясь, он подбежал к Нарикава и принял у него из рук тяжелую суковатую трость.

– Прошу вас, входите, пожалуйста… Конечно, сам хозяин! Я прямо-таки растерялся от неожиданности… Простите великодушно!

– Тут только он заметил остановившихся в дверях капитана Одабэ и сэндо Тотими.

– Входите, входите, Одабэ-сан, Тотими-сан! .Какая радость, какая честь! Навестить мое скромное жилище… Никогда не забуду этого благодеяния.,

Действительно, приход хозяина был большой честью и большим благодеянием. Капитан и сэндо довольно часто навещали радиста, но никто из них, да и мало кто в Коидзу, мог похвастать тем, что принимал у себя богатого, влиятельного и отнюдь не склонного к. фамильярности со своими служащими Нарикава. А через несколько минут, когда церемония взаимных поклонов и приветствий окончилась и гости расположились на циновках, Нарикава сказал: