Феликс Дымов - Санаторий

— Закурить не найдется?

— Не курю.

— Что так поздно гуляете? — спросила тень.

— Поздно? По-моему, рано, — ответил Варгин, продолжая идти.

Тень пристроилась к Варгину и пошла рядом.

— Можно, я с вами пройдусь, мне тоже в ту сторону, — попросила тень.

— Идите, конечно, — разрешил Варгин, — только я спешу.

— Это ничего, согреюсь.

— Сами почему по ночам гуляете? — спросил Варгин.

— Объявления развешивал, — ответила тень.

— Какие объявления?

— А вот, — тень протянула Варгину изрезанную с одной стороны полоску бумаги.

Варгин прочел:

“Одинокий интеллигент снимет комнату, желательно с телефоном, в районе юго-запада. Звонить с 20–00 по телефону 13–10–17”.

Снизу на лепестках номер был повторен многократно.

— Почему желательно с телефоном? — спросил Варгин.

— Менять легче будет, — ответила тень.

— Не пойму, — удивился Варгин. — Что же, в Санаториуме не хватает квартир? Вон сколько домов вокруг.

— Вы, наверное, приезжий, — задумчиво сказала тень и добавила: — Это все временно, мне, главное, работу найти.

— Что же, и с работой тяжело? — спросил Варгин.

По проспекту промчался черный автомобиль.

— С работой вообще ничего, а вот с интересной работой совсем туго стало. Говорят, поезжайте в провинцию. Но это же смешно — в провинции наукой заниматься.

— Почему со мной идете? — спросил Варгин.

— Вдвоем веселее, — ответила тень и остановилась. — Вот я и пришел. До свидания.

— До свидания, — ответил Варгин.

Тень скрылась в переулке. Варгин крепче сжал пакет и прибавил шагу. Вскоре он вышел на бульвар Лайт Вэй, ведущий к отелю. Пройдя немного, решил, что гораздо приятнее идти по центральной аллее, сошел с тротуара и остановился, давая дорогу автомобилю, ехавшему со стороны отеля. Машина двигалась с потушенными фарами. Варгин был занят своими мыслями и не сразу заметил возникшее неудобство. Что-то подобное случается, когда два вежливых человека начинают уступать друг другу дорогу и от этого невозможно становится разойтись. Роль второго вежливого человека играл водитель автомобиля. Варгин применил верный рецепт: остановился и замер. Машина тоже перестала дергаться, но двигалась прямо на него. В последний момент Варгин прыгнул в сторону, но избежать удара ему не удалось.

Ай-я-яй, как неосторожно. Боже, что они подумают, что за манеры, скажут они, в приличном обществе? Разве можно так неаккуратно? Он пытался растянуть мгновения, как дети растягивают жевательную резинку. Но центр тяжести вышел за основание опоры. Теперь падение неминуемо. Содержимое начинает выплескиваться наружу, заливает белоснежную манишку, вызывая визг и одновременно восторг. Потому что со стороны это всегда выглядит ужасно красиво. Именно ужасно. Все его совершенство, линии блистающих граней, выточенных мастерской рукой, великолепный посеребренный ободок вокруг ножки, хрупкий остов и остатки содержимого падали вниз, навстречу абсолютно упругому (в рассматриваемом приближении) и неподвижному камню. За мгновение до столкновения Серый открыл глаза. Господи, какой позор мог случиться, подумал он, постепенно осознавая, что это был сон. Удивительный сон, где был первый сольный концерт, его собственный концерт. Он был снова скрипачом, он ужасно волновался. И вдруг такая неудача — опрокинуть бокал посреди торжественного банкета в честь его премьеры. Он, который гордился своими руками, своей филигранной техникой… Позор.

Серый всматривался в потолок. С шершавой поверхности, побеленной негашеной известью, свисали тонкие нити паутины. Нити покачивались. Но не от сквозняка, которого не могло быть в закупоренном подземелье, а от потоков углекислоты, выдыхаемой спящими дикарями. Те спали неспокойно. Раздавалось какое-то странное подвывание или мычание. Это был Желудь. Хлыщ во сне разговаривал и причмокивал, стараясь подгрести под себя воображаемую подушку. Проще всех спал Корень — вытянувшись, лежа на спине, безмятежно раскинув ноги и руки, храпел неимоверно, с посвистом, с подхлебом. “Спят битюги, — подумал Серый, — им все хоть бы хны”. Он ругал друзей, а злился на себя. Первая ночь за несколько недель, когда коридорный спать не мешает, а ему не спится. “Обойденный я элемент, как говорит Корень, никчемный, — перешел на себя Серый. — Смычок неканифоленный”. Больше всего он боялся сойти с ума. Кто-то ему сказал, что если есть страх сойти с ума, то, значит, расположение имеешь. Да что — кто-то, Хлыщ и сказал. Не со зла, так, для интереса.