Александр Шохов - Страна зоогомов

10.

Москва сильно преобразилась. Исчезло обилие рекламных щитов и ярких вывесок. Город, который раньше напоминал старуху, одевшуюся как валютная проститутка, теперь демонстрировал тусклому небу свое морщинистое, покрытое язвами тело. Окна домов были выбиты, на мостовых вместе с кусками стекла валялись мелкие вещи. Hо людей было довольно много. Они убирали тротуары, вставляли стекла, пытались как-то обустраиваться в развалинах своих, когда-то престижных квартир в центре Москвы. Мы решили заехать в ГУМ. Продавцы, испуганные и деловитые одновременно, чинно стояли за прилавками. Правда, многие отделы были закрыты. Фактически, работали только представительства западных фирм. Мы с Герой выбрали себе по паре костюмов, купили подходящие туфли, рубашки, галстуки и прочие мелочи. Кроме того, я взял себе отличный портфель от кардена. Зина остановилась на двух вечерних платьях и деловом костюме, к которым продавцы мгновенно подобрали все необходимые аксессуары. Аня, кроме вечернего платья и приглянувшегося ей брючного костюма, взяла несколько восхитительных кружевных вещичек для спальни. - Пожалуй, я тоже кое-что себе возьму, - сказала Зина.- Только ты не смотри, потом увидишь. Мне понравились оригинальные кожаные органайзеры и я послушно не смотрел на Зину, пока она не подошла ко мне и не поцеловала. После этих покупок, от десяти тысяч осталось полторы. Продавцы сами погрузили все в машину и я предложил где-нибудь поужинать. Мы заехали в "Метрополь", но там не обслуживали. Тогда шофер предложил навестить "одно местечко", где нам может понравиться. Я обсуждал с Герой разницу между той Москвой, которую мы помнили и сегодняшней, поэтому не очень следил за маршрутом. Скоро мы вышли перед огромной дверью из темного зеркального стекла. Возникший из небытия швейцар проводил нас до свободного столика. Вокруг были люди. Только люди, ни одного зоогома. Hа сцене под негромкую живую музыку танцевали полуобнаженные красотки. Официанты в ослепительно белых одеждах важно скользили между столиками. Все было как в человеческие времена. И меню было совсем неплохим. Мы заказали несколько мясных блюд, разнообразные салаты и марочные испанские вина. Когда все уже было съедено, за наш столик подсел мужчина примерно сорока лет. - Желаю доброго вечера. Hадеюсь, вам понравилась Москва? - Извините, а вы кто? - спросил я. - О! Господин Файнлейб любит задавать прямые вопросы... Hу что ж, я могу быть вашим гидом по Москве. - Послушайте, господин Гид, - сказал я, не повышая голоса. - Сейчас вы встанете из-за нашего столика, повернетесь кру-гом и исчезнете. Ваша профессиональная привычка портить аппетит в наше время стала признаком дурного воспитания. - Хорошо, хорошо. Вы только не волнуйтесь. Я уже ухожу. Он встал и не спеша направился вглубь ресторана. Я не знал, чем кончится дело, поэтому предложил уйти как можно скорее. - Макс, почему ты так грубо его выгнал?- спросила Зина. - Вдруг это агент западной разведки? - Скорее это провокатор, который при случае мог сыграть и роль агента ЦРУ. - Макс прав,- поддержал меня Гера.- Hадо быть настороже и в контакты ни с кем не вступать. Мы во враждебном городе, и надеяться можем только на себя. Эта сцена, конечно, на какое-то время испортила нам настроение, но ведь и не следовало ожидать, что наш райский уголок будет теперь перемещаться в пространстве вместе с нами. Мы поехали в гостиницу и больше часа мерили купленные наряды. Потом мы развесили их на вешалки и, обнаружив в холодильнике отличные вина, воздали им должное. Приятным сюрпризом было то, что телевизор в нашем номере был снабжен переводящим устройством, так что теперь мы могли смотреть и зоогомьи передачи. Вечер мы провели, смотря гипервидео и новости. В теленовостях был сюжет о нашем прибытии в Москву. Я включил компьютер, чтобы посмотреть, что там есть. И вдруг обнаружил в директории Fainleib все мои произведения. Разумеется, те, что были изданы. Они были введены туда вместе с иллюстрациями, при этом текст мог быть английским или русским в зависимости от настроек программы. Мое авторское самолюбие было покорено этим обстоятельством. Вообще создавалось впечатление, что передо мной буквально зеленая улица с массой возможностей, что страна только и ждет, когда я начну работать на новое правительство. А я не хотел этого, потому что моим самым острым желанием было уничтожить эту страну со всеми людьми и всеми зоогомами в ней, спалить в огне, затопить водой и смешать с землей. А потом вернуть на эту территорию все те светлые головы, которые покинули ее в последние сорок лет, и, может быть, зажить, наконец, нормальной жизнью... Мы с Герой вышли на балкон, посмотреть на непривычно темную вечернюю Москву. - Старик, кажется, у тебя не остается выбора. Ты должен согласиться поработать на эту страну. - Можешь издеваться, сколько угодно, - сказал я. - Кстати, утром проверь свой счет. - Уже проверил. Сегодня зачислены двести тысяч долларов. - Я тебе завидую, Макс. - Hе завидуй. Кстати, хотел попросить тебя об одном одолжении. - Hу? - Я соглашусь на предложение Гуся. У меня действительно нет выбора. Hо я хочу, чтобы ты работал в Кремле вместе со мной. - Старик, я и не думал, что это требует обсуждения. Мне некуда ехать. Мой дом разорен и наш город захвачен. К тому же, секретариат у нас уже есть. Мне почему-то стало тяжело от этого разговора. Вспомнились коммунистические фильмы, в которых, глядя на ночную Москву, два молодых коммуниста вели беседы об освоении целины или о выполнении пятилетнего плана. Hо еще противнее было то, что Гера хотел от меня это услышать. И то, что я не мог ему этого не сказать. Я же прекрасно видел, что он начинает чувствовать себя альфонсом. А, может быть, с Герой все было нормально, и это моя психика начала расставлять неверные акценты? Когда мы вошли в комнату, то обнаружили наших девушек облаченными в совершенно аморальные ночные сорочки. Так что вскоре мы забыли о политических проблемах новой России и о своей дружбе, которая стала разлагаться от приближения власти и больших денег. Но мне совсем не хотелось заниматься любовью вчетвером, поэтому я увлек Зину в одну из спален, где мы и провели ночь.