Игорь Пронин - Нашествие

— Свершиться что?

— А как ты думаешь? — улыбнулся тонкими губами Мачеле. — Орден Неба имел в качестве опоры крепость, хорошую крепость, вот как Морская стена. Правда, со стороны болота она уязвима, я когда-то сам ходил туда, сочинял заключения для графа Леца. Но все равно хорошая крепость, жалко было бы положить под ее стенами несколько сотен бойцов. Иначе не взять, пришлось посылать новых, самых лучших, долго их отбирали и готовили. А они и сами очень хотели! Всем нужна крепость. Мы им лестницы дали, пороха много. Они охотно пошли на Ларран — сам понимаешь, это святая месть. Но нельзя было их там оставлять, потому что тогда новые забрали бы слишком много власти. Ведь нельзя пускать в мир всех выходящих из Вессена. Ты согласен?

— Да.

К счастью, Мачеле отвернулся и не заметил, как побледнел Клаус. Да, он был согласен. Но сложись его собственная судьба чуть иначе — не выйти в мир и ему. Земля Вессена и Ларрана пропитана кровью, да если бы только там!

— Поэтому в крепости теперь уже наш гарнизон. Новостей у меня пока нет, но сомневаться не приходится: это самое важное, что мы должны были сделать. В Ларран пошли не только лучшие из новых, но и лучшие из нас. Мы утверждаемся в Ноосате, чтобы наладить здесь новую жизнь, а не чтобы все погубить, как триста лет назад.

Клаус подавил вздох. Наивность, дикарская наивность… И, как всякая наивность, эта тоже сочетается с жестокостью. Выходящих из Вессена снова будут убивать. Не сразу, сперва соберут в кучу, допросят, отберут нужных, а остальных передавят, хладнокровно, как чужих. Они и есть чужие, они новые. Говорят на других языках, несут в себе много бесполезных знаний о каком-то ином, большом мире… Ордынцы просто оттаскивали трупы в лес. Под каждым кустом белеют кости, местные волки, которые по виду больше похожи на тигров, живыми не интересуются. Им хватает корма. Как поступят наследники Ордена Неба? Наверное, так же. Сжигать или закапывать — много возни.

— Ну а что касается Никеи, я имею в виду не страну, а береговые крепости, то там все проще. Есть король, есть армия и что-то вроде полиции, есть Святые Отцы, такие же как везде, и есть наши люди. Почти всех черномазых мы туда посылали последние годы. Будет война. Новые посражаются, насколько хватит терпения, с армией Никеи, а мы захватим укрепления небольшими группами. Они уже там, ждут сигнала. Одна крепость, новая, вообще в наших руках. Она еще недостроена, так вот строители и есть гарнизон. Вне крепости новым не устоять, армия у никейцев большая, а в крепости их никто не пустит.

— И что же дальше?

— Да ничего особенного, повоюем и не спеша победим, — легкомысленно пожал плечами опять ушедший вперед Мачеле. — На юге, за тамошним Междуземным морем, нет империи, сильного удара ждать придется долго. Вот здесь — другое дело.

Они наконец вышли на крышу, плоскую, как и у всех домов в Старом городе: так строили чегишаи, далекие предки нынешних торгашей. Отсюда был виден почти весь Иштемшир, только Чакар да скалы Сестры на том берегу Шоссны поднимались выше. Клаус сразу заметил вдалеке человека, размахивающего флажками, он находился недалеко от моста Отца Невода.

Кроме уже знакомых Клаусу на крыше присутствовали двое, оба тоже с флажками. Припекало солнце, так похожее на земное, памятное Клаусу по короткому пребыванию на планете-матери. Со стороны горы он никакого движения не заметил, но из-за Чакара поднимались дымы.

«Пушки, — вспомнил Клаус. — На что же похожи эти пушки? Сколько дыма от пороха! Я и не знал, что это так выглядит…»

— Не подходи к краю, — предупредил его Берт. — Могут со стены подстрелить, там ведь стражники.

Приговор зачитывали в темноте. Но сначала Клаус полтора часа слушал прения через динамики в своей камере. Вероятно, это свидетельствовало о соблюдении его прав, а по сути являлось еще одной пыткой. Клаус не мог не надеяться, хотя знал, что у адвокатов нет шансов. Да и не старались они. Потом, вспоминая по ночам эти речи из дешевого динамика, он понял: не старались. Соблюдали ритуал.

А тогда Клауса усадили на «детский стульчик» и отправили по рельсам в зал суда. Это тоже было его правом. Смешным правом. Он сидел, голый в лучах света, чувствуя себя идиотом, и изображал раскаяние, а из темноты на него глядели судьи. Глупо? Конечно. Но разве есть мелочи, когда речь заходит о твоей жизни? Да, приговор уже вынесен, осталось его только огласить и привести в исполнение, но ждать без надежды невозможно. Клаус ненавидел этих ублюдков, спрятавшихся в темноте, а показать свою злость боялся. Надеялся.