Александр Хлебников - Последнее средство

Черная бездна, разноцветье немигающих звезд, образующих гигантскую сферу, и в центре ее — ничтожно малое зернышко звездолета… «Неустрашимый» возвращался к Земле. Разогнавшись возле Юпитера до крейсерской скорости, он выключил двигатели и год за годом, влекомый силой инерции, беззвучно мчался к цели: к желтой звездочке — родному Солнцу.

Жилые помещения корабля темны. Экипаж погружен в глубокий сон анабиоза. Бессменную вахту за людей несет ГЭМ — главный электронный мозг, наделенный почти человеческим интеллектом. Он бдительно контролирует механизмы, обеспечивающие сохранность жизни людей, тщательно следит за работой навигационных и энергетических систем.

Когда до Земли остался год полета, на магнитной ленте, медленно ползущей через анализатор обстановки, ГЭМ принял сигнал о необходимости начинать торможение.

ГЭМ включил двигатели. Одновременно он начал постепенно повышать температуру в гипотермических камерах, в которых находились люди, а в газовую смесь стал вводить химический стимулятор — виталит. Наступала самая ответственная пора — ровно через час люди должны были пробудиться.

«15 минут с момента отсчета. Пульс и дыхание людей изменились в соответствии с программой», — делает ГЭМ запись в бортжурнале.

«45 минут. Показания биологических датчиков нормальны», — отмечает ГЭМ.

Следуя программе, он вводит в газовую смесь «ударную» дозу виталита и голубыми значками объективов всматривается в линии электроэнцефалограмм. Они прямые, но через несколько секунд должны изломаться пиками, всплесками — характерными для активной деятельности мозга.

Однако проходит минута, вторая, третья — линии остаются прямыми! Астронавты, вырванные из небытия, не обрели сознания!

«Резкое отклонение от предусмотренной программы, — констатирует ГЭМ, проявление случайности, ранее не наблюдаемой и не предвиденной».

Все-таки ГЭМ не был человеком: он не встревожился и не испугался. Не имея указаний, что предпринять при возникновении подобной ситуации, он был всего лишь «озадачен», то есть поставлен перед необходимостью создать собственную программу действий.

ГЭМ знал, что астронавты в бессознательном состоянии могут находиться только десять минут, а затем их ждет безумие и смерть: Виталит не сработал. Нужен принципиально новый, не химический стимулятор пробуждения людей. Какой? И ГЭМ начал «размышлять» — если этим понятием можно назвать лавинообразные электронные процессы. За микросекунду возникали и гасли миллионы связей, охватывающие необъятные пласты «памяти» и предыдущего «опыта». Но прошла целая минута, прежде чем ГЭМ начал самостоятельно действовать…

Прерывистый рев сирен потряс воздух. Обычно их включали при близкой метеоритной опасности. Нет ничего страшнее, когда корабль попадет в летящий навстречу метеоритный рой. При сложении колоссальных скоростей корабля и метеоритов, камешек, величиной всего лишь с горошину, при ударе способен испарить мгновенным всплеском энергии броневые листы корпуса площадью в несколько квадратных метров… Если, конечно, он прорвется через противометеоритную защиту.

Поэтому каждый астронавт, где бы не находился, услышав тревогу, из ближайшей ниши хватал защитный скафандр и отработанным до автоматизма движением натягивал его…

Еще и еще раз взвыли сирены. Линии электроэнцефалограмм не искривились.

«Пытался воздействовать на „сторожевой центр“ мозга людей. Бесполезно! — отпечатал ГЭМ на ленте бортжурнала. — Применив ранее различные стимуляторы, тоже потерпел неудачу. Осталось последнее средство. Хотя оно недоступно моему пониманию, ввожу его в действие. Начинаю отсчет. 00 секунд. Пуск!»

Биолог взволнованно разглядывал ленту бортжурнала. Колонки цифр, значки формул и лаконичные фразы бесстрастно запечатлели на ней напряженную борьбу за жизнь людей, которую только что вел ГЭМ, стараясь вызволить людей из мрака забвения.

— Смотрите, виталит оказался неэффективным. Нарушена его структура… Любопытно, какое последнее средство использовал ГЭМ, спасая нас? И почему он не назвал его в бортжурнале?

— Почему не назвал, я догадываюсь, — заметил кибернетик. — ГЭМ напечатал, что оно недоступно его разумению. А раз сущность какого-то явления ему не понятна, он и воздержался от его определения… Впрочем, мы можем выяснить точно. Олег, — обратился кибернетик к капитану, — тебе, кажется, дано право в исключительных случаях входить в речевой контакт с ГЭМом. Спроси его, что же он все-таки придумал?