Пол Андерсон - Царица ветров и тьмы

Однако заурядный представитель той эпохи — едва ли я могу назвать его «гражданином» или употребить какое-либо другое слово из нашего современного лексикона, ибо это собьет вас с толку, — такой относительно образованный человек имеет довольно смутное представление о том, что тысячелетия назад какие-то полудикари первыми расщепили атом, и только один или двое избранных побывали в нашем времени, жили среди нас, изучали нас и вернулись обратно с информацией для Центрального Мозга, если тут уместен такой термин. Остальные интересуются нами не больше, чем, скажем, вы интересуетесь археологией раннего периода Месопотамии. Вам понятно?

Он опустил взгляд на свой стакан, который все еще держал в руке, и впился в него глазами, словно виски загипнотизировало его, и он погрузился в транс. Молчание затянулось. Немного подождав, я произнес:

— Ладно. Ради того чтобы услышать вашу историю, я принимаю эту предпосылку. Однако мне кажется, что тем, кто путешествует во времени, не следовало бы привлекать к себе внимание. У них наверняка должны быть разработаны какие-то методы маскировки. Едва ли им хочется изменить свое собственное прошлое.

— О, такая опасность исключается, — возразил он. — Единственная причина их маскировки в том, что им не удалось бы собрать необходимую информацию, сообщай они на каждом шагу, что явились из будущего. Вы только вообразите, к чему бы это привело!

Я усмехнулся.

Майклс угрюмо взглянул на меня.

— Как, по-вашему, в каких еще целях, кроме научных, можно использовать путешествие во времени? — спросил он.

— Ну, для приобретения произведений искусства и разработки природных богатств, — предположил я. — К примеру, можно отправиться в эпоху динозавров добывать железо, чтобы до появления человека снять сливки с богатейших месторождений.

Он отрицательно покачал головой.

— Подумайте еще. Людей той цивилизации удовлетворило бы весьма ограниченное количество статуэток и ваз династии Мин и миниатюр Третьей Мировой гегемонии. К тому же большая часть их разошлась бы по музеям — если только можно употребить в этом случае слово «музей». Я повторяю, что они не похожи на нас. А что касается природных богатств, то они в них не нуждаются: все необходимое они синтезируют.

Он умолк, словно готовясь к последнему прыжку.

— Как называлась та колония для преступников, которую покинули французы?

— Чертов Остров?

— Правильно. Можете ли вы придумать более страшное возмездие, чем высылка преступника в прошлое?

— А мне и в голову не пришло бы, что в будущем сохранится концепция возмездия, а тем более необходимость держать в страхе одних, подвергая ужасным наказаниям других. Даже мы, в нашем веке, сознаем, что это ничего не дает.

— Вы в этом уверены? — спокойно спросил он. — Кстати, вас однажды удивило, что я без страха брожу один по ночным улицам. Так вот: наказание очищает общество. Попади вы в будущее, вам бы объяснили, что публичное повешение снизило процент преступности, который без этого был бы гораздо выше. А еще важней то, что в восемнадцатом веке эти «спектакли» создали условия для рождения истинного гуманизма.

Он сардонически поднял бровь.

— Во всяком случае, так утверждают в будущем. Правы ли они или просто стараются оправдать некоторый упадок своей собственной цивилизации — это не имеет значения. Вам лишь следует принять на веру тот факт, что они действительно отправляют самых опасных преступников в прошлое.

— Довольно неосторожно по отношению к прошлому, — заметил я.

— Ошибаетесь. На самом деле все обстоит иначе. Хотя бы потому, что то, в связи с чем это происходит, уже произошло… Проклятье! Английский язык не создан для таких парадоксов. И учтите еще одно немаловажное обстоятельство — они не размениваются на рядовых негодяев. Чтобы заслужить высылку в прошлое, нужно совершить особо тяжкое преступление. А степень тяжести преступления зависит от того, в какой период мировой истории оно совершается. Убийство, разбой, измена родине, ересь, торговля наркотиками — все это сурово каралось в одну эпоху, легко сходило с рук в другую и положительно оценивалось в третью.

Некоторое время я молча разглядывал его, отметив про себя, как глубоки бороздившие его лицо морщины, и пришел к выводу, что для своего возраста он слишком сед.

— Хорошо, — произнес я. — Пусть так, не стану спорить. Но неужели человек из будущего, вооруженный такими знаниями..

Он со стуком поставил стакан на стол.