Пол Андерсон - Царица ветров и тьмы

Примерно через год после нашей первой встречи он рассказал мне одну историю.

Я был приглашен к ним на обед в День Благодарения. После обеда завязался разговор. Мы сидели и беседовали, беседовали, беседовали. Когда же, покончив с обсуждением вероятности возникновения беспорядков во время приближающихся городских выборов, мы перешли к вопросу о том, насколько вероятно, что другие планеты в своем развитии в основных чертах проходят тот же путь, что и наша собственная, Эмили извинилась и ушла спать. Уже давно перевалило за полночь, а мы с Майклсом все говорили и говорили. Никогда раньше я не видел его таким возбужденным. Словно что-то в нашем разговоре задело его за живое. Наконец он встал, нетвердой рукой наполнил наши стаканы виски и, бесшумно ступая по пушистому зеленому ковру, направился через всю гостиную к огромному окну.

Стояла светлая морозная ночь. Под нами внизу раскинулся город — причудливое сплетение сверкающих красок, прожилки и завитки из рубинов, аметистов, сапфиров, топазов — и темное полотно поверхности озера Мичиган; казалось, наши взоры вот-вот выхватят из мрака простиравшиеся вдали бескрайние заснеженные равнины. А над нами изгибался кристально-черный свод неба, где стояла на хвосте Большая Медведица и по Млечному Пути шагал Орион. Мне не часто приходилось видеть такое величественное и суровое зрелище.

— Но я же знаю, о чем говорю, — произнес он.

Я чуть шевельнулся в глубине своего кресла. В камине плясали крохотные голубые язычки пламени. Кроме них комнату освещала только одна затененная абажуром лампа, и, проходя незадолго до этого мимо окна, я без труда разглядел в вышине россыпи звезд.

— По собственному опыту? — немного помедля, спросил я.

Он бросил быстрый взгляд в мою сторону. Лицо его окаменело.

— А если бы я ответил утвердительно?

Я не спеша потягивал виски. «Кингс рейсом» — благородный и умиротворяющий напиток — особенно в те часы, когда вся земля точно звенит в унисон с умирающим холодом.

— У вас, видно, есть на то свои причины. Хотел бы я знать, какие.

Он криво усмехнулся.

— О, я тоже с этой планеты, — сказал он. — Однако… однако небо так необъятно и чуждо… Вы думаете, это не повлияло на людей, которые побывали в Космосе? Не пропитало их до мозга костей настолько, что после их возвращения все на Земле переменилось?

— Продолжайте. Вы же знаете, что я люблю фантастику.

Он посмотрел в окно, снова взглянул на меня и внезапно залпом выпил свое виски. Столь резкое движение было ему несвойственно. Как, впрочем, и неуверенность.

— Что ж, я расскажу вам одну фантастическую историю, — жестко, с усилившимся акцентом произнес он. — Хоть в ней и мало веселого, ее хорошо рассказывать в зимнюю пору; кстати, не советую вам принимать ее слишком всерьез.

Я затянулся великолепной сигарой, которой он угостил меня, и приготовился слушать, не нарушая необходимой ему сейчас тишины.

Глядя себе под ноги, он несколько раз прошелся мимо окна, потом снова наполнил свой стакан и сел рядом со мной. Однако смотрел он не на меня, а на висевшую на стене картину, сумрачную и непонятную, которая никому, кроме него, не нравилась. Эта картина словно вдохнула в него силы, и он заговорил, быстро и тихо:

— Однажды в далеком-предалеком будущем жила-была цивилизация… Я не стану вам ее описывать, ибо описать ее невозможно. Сумели бы вы, перенесясь в эпоху строителей египетских пирамид, рассказать им вот об этом городе у подножия холма? И дело вовсе не в том, что они бы вам не поверили, — это само собой разумеется. Я имею в виду, что они бы просто-напросто вас не поняли. Что бы вы ни говорили, для них это была бы полная бессмыслица. А то, как наши современники работают, о чем думают и во что верят, было бы для них еще непонятнее, чем огни, небоскребы и механизмы там, за окном. Разве не так? Если бы я рассказал вам о людях будущего, живущих в мире невероятных слепящих энергий, о генетических мутациях, воображаемых войнах, о говорящих камнях и неком безглазом охотнике, какие бы вы при этом ни испытали чувства, вы б ровным счетом ничего не поняли.

Поэтому я только прошу вас попытаться представить себе, сколько тысяч оборотов совершила к тому времени эта планета вокруг Солнца, как глубоко мы погребены и как прочно забыты. И еще постарайтесь понять, что мышление людей той цивилизации настолько отличается от нашего, что они вопреки всем законам логики и природы изобрели способ путешествия во времени.