Тим Пауэрс: Ужин во Дворце Извращений

– Меня зовут Джо Монтекруз. Мне хотелось бы нанять вас.

Все еще изрядно озадаченный Ривас чуть расслабился и сел.

– Ну конечно. Вы хотите только меня или еще и аккомпанирующий состав? Я стою двадцать полпинт за вечер, а моя команда обойдется дополнительно в семь полпинт. Конечно, если я наберу музыкантов получше, это обойдется дороже. И еще, я занят до...

Монтекруз поднял руку, останавливая его.

– Нет. Боюсь, вы меня не поняли. Меня интересуют вовсе не ваши музыкальные способности.

– О... – мог бы и сам догадаться, сказал он себе. – Тогда что? – спросил он уже так, на всякий случай: убедиться, что не ошибся.

– Мне нужно, чтобы вы провели избавление. Значит, не ошибся.

– Мне очень жаль, но с той работы я ушел.

Улыбка Монтекруза – правда, не самая дружелюбная из всех возможных, – осталась по-прежнему лучезарной.

– Мне кажется, я могу сделать вам предложение, которое вернет вас на работу.

Ривас покачал головой.

– Поймите, я не шучу. Я завязал. Я хорошо зарабатываю музыкой – и потом, мне уже тридцать один как-никак. И рефлексы не те, и энергия... – Да и удача, мрачно подумал он. – К тому же со времени моей последней операции прошло три года. Страна изменилась. Так всегда бывает.

Монтекруз подался вперед.

– Ривас, – негромко произнес он. – Я говорю о пяти тысячах эллейских полтин.

Ривас уважительно кивнул.

– Славное предложение, – признал он. – Во всем Эллее не найти и пятидесяти людей, способных хотя бы надеяться занять такую сумму. – Он сделал большой глоток пива. – Но я завязал. Я не хочу больше рисковать своей жизнью, своим рассудком ради незнакомых мне людей. Есть ведь и другие избавители. Черт, да ведь пять тысяч в десять раз больше того, что берет обычно Фрейк МакЭн.

– А что, МакЭн не хуже вас?

– В настоящий момент бесконечно лучше, потому что я этим вообще не занимаюсь. Спасибо за пиво... А теперь мне все-таки пора наконец показать этому олуху-барабанщику, что мне от него нужно. – Он встал из-за стола.

– Подождите-ка, – поспешно сказал Монтекруз, поднимая веснушчатую руку; вид у него уже был не такой уверенный. – Вы единственный, провернувший восемь избавлений...

– Шесть. Двое попали в Священный Город прежде, чем я их нагнал.

– Ладно, шесть. Все равно рекорд за вами. Отец девушки хочет лучшего, и, послушайте, это дело будет проще остальных. Все, что от вас требуется, – это найти ее, а уж похищением и всем прочим займется ее семья, и...

– Вот пусть ее семья все и провернет, – сказал Ривас, выпрямляясь. – Я не шучу насчет ухода из бизнеса. Можете нанять меня в качестве пеликаниста или песенника – на сегодняшний день это моя единственная профессия.

Он повернулся и двинулся, было обратно к сцене, но Монтекруз с ловкостью, неожиданной для довольно тучного человека, обогнул стол и схватил его за локоть,

– Мы заплатим десять тысяч! – прошипел он. Ривас устало повернулся к нему.

– Вы уже слышали мой ответ.

Еще пару секунд лицо Монтекруза оставалось бесстрастным, до странного детским.

– Песенки? – выпалил он с неожиданной жалостью. – Вы бросили спасать жизни ради того, чтобы сидеть в баре и петь песенки? Ах да, вы же занимались этим только ради денег, верно? А теперь, когда они и так текут к вам, любого можно... можно выпотрошить и освежевать, и вам до этого не больше дела, чем до морщинки на вашем бесценном костюме, так? Здорово, должно быть, не заботиться ни о ком, кроме себя, любимого!

Кривая, недобрая улыбка появилась на лице пеликаниста.

– Ступайте-ка домой, – произнес он, дождавшись, пока Монтекруз договорит. – И займитесь тем, в чем хоть немного разбираетесь. Мутант проклятый.

Он говорил совсем тихо, но Моджо с Фанданго услышали и беспокойно посмотрели на него.

Оскорбление, совершенно уже смертельное с учетом монтекрузовой лысины, зависло в воздухе на несколько секунд. Монтекруз так стиснул зубы, что его внезапно побелевшее лицо показалось еще шире.

Ривас выдернул локоть и отступил на два шага; левая рука его зависла у ножен.

Наконец Монтекруз, тоже дернувшийся было за своим ножом, сделал глубокий вдох, потом выдох.

– Я не принимаю этого, Ривас. Я попридержу это. На время. – Он повернулся и зашагал к выходу.

Когда двери, скрипнув, закрылись за ним, Ривас поднял взгляд к потолку и присвистнул. Да, подумал он, совершенно не владеешь собой. Поосторожнее с пивом, старина, – ты и дома, и здесь перебираешь. Тоже мне смазка...

– Боже, Грег, – произнес Фанданго, и в голосе его звучал неподдельный ужас. – Ты с ума сошел, да? До меня только дошло: я ж никогда тебя таким не видел – ну, там, ворчишь разве, если что не так. Что он такого сказал? Что-нибудь про твое пение? Или одежду? И кого он хотел, чтобы ты...