Еремей Парнов: Пагода благоуханий

— Вы надолго к нам, майор? — долетел до него вопрос.

Фюмроль медленно повернул голову. Морской лейтенант у стойки лениво поднял палец.

— Кто может знать? Надеюсь, не навсегда.

— Мы все надеялись на это, — усмехнулся моряк. — А с другой стороны, чего бога гневить? Сегодня здесь лучше, чем там… Вы давно с дорогой родины?

— Не прошло и месяца, — ответил Фюмроль. — Но даже за такой срок она ухитрилась сделаться еще меньше.

— Бесноватый Адольф режет нас, как страсбургский паштет, — вступил в разговор пожилой легионер с выгоревшими добела волосами. — Впрочем, прошу прощения. — Он прикрыл рот ладонью. — Молчу.

— Еще бы! — рассыпался неприятным смехом, но тут же закашлялся моряк. — Теперь боши — обожаемые союзнички… Здорово они загадили Париж?

— Не знаю, — покачал головой Фюмроль. — После перемирия я не был в оккупированной зоне. — Про себя он отметил, что люди здесь пока еще говорят откровенно. В Виши подобные разговоры велись шепотом.

— Но положение на месте вы должны знать? — нетерпеливо стукнул кулаком по стойке морской лейтенант. — Или это военная тайна, которую можно доверить только губернатору?

«Здесь все про всех известно, — подумал Фюмроль. — Как в деревне».

— Прошу прощения, господа. Это за мной, — сказал он, кивая на окно, за которым остановился раскрашенный маскировочными пятнами открытый «ситроен». Резко встал, подписал счет и, зажав под мышкой кепи с кокардой и шнуром штаб-офицера, направился к дверям, которые услужливо распахнул перед ним сухонький швейцар-тонкинец.

«Такое же умненькое лицо, словно вырезанное из потемневшей кости, и та же непроницаемая тайна в глазах», — подумал Фюмроль, переступая порог.

На миг его охватило предчувствие какого-то необыкновенного озарения, когда с вещей и явлений разом спадает покрывающая их мишура и все становится отчетливым и простым, как в детстве. Но неприятный истерический смех за спиной прогнал иллюзию.

— Привет папаше Жоржу! — выкрикнул моряк. (Зазвенело разбитое стекло.) — Он уже сидит на чемоданах.

Фюмроль вышел, не оглядываясь. Он не слышал, как товарищи урезонили подвыпившего лейтенанта, и только в машине сообразил, что «папаша Жорж» не кто иной, как Жорж Альбер Жульен Катру, генерал-губернатор Французского Индокитая.

«Сидит на чемоданах»! И это тоже известно…

Европейские кварталы поразили Фюмроля безлюдьем, тишиной и обилием цветущих деревьев. Лишь однажды, когда машина выехала на перекресток, перед ним открылась манящая сутолока туземной улицы с ее магазинчиками и фруктовыми лавками в нижнем этаже, столпотворением велорикш, пестротой зонтов и бумажных фонариков.

Они проехали вдоль мутно-зеленого, как нефрит, озера, посреди которого виднелся остров с многоярусной пагодой. Женщины стирали белье, мальчишки удили рыбу. Звенел, покачиваясь на поворотах, обвешанный людьми трамвай. В зарослях ив пряталась еще одна пагода с чешуйчатой крышей, на гребне которой колючие драконы целовали солнечный круг. Фюмролю показались до странности знакомыми и эти извилистые чудовища на крыше, и горбатые мостики над темной водой, и скрюченные шелковистые ивы. Промелькнули миртовые кусты, белые ворота, которые стерегли причудливые воины и неестественно желтые тигры, блеснуло загадочное золото иероглифов на красном лаке. Где, в каком заколдованном сне он мог видеть все это?

«Ситроен» остановился перед высоким забором. Проверив документы, сержант военной полиции вернулся в будку и включил рубильник. Створки ворот стали медленно раскрываться. Шурша по влажному гравию, машина въехала под навес. Дворецкий в жемчужно-сером камзоле и парике с буклями мельком взглянул на визитную карточку и, взмахнув жезлом, торжественно провозгласил:

— Майор Валери-Гастон маркиз де Фюмроль!

Только гулкое эхо было ему ответом.

Губернатор принял гостя в домашней куртке, расшитой брандебурами, и сразу же провел в личные апартаменты, где в отделанной мореным дубом столовой резко белел накрытый на две персоны стол.

— Я забыл спросить о ваших вкусах, — улыбнулся генерал, разворачивая салфетку. — На всякий случай мой повар приготовил пулярку по-бресски и несколько сравнительно безопасных туземных блюд. Вы хорошо переносите острое?

— Вполне, — наклонил голову Фюмроль, опуская портфель у своего кресла. — Благодарю вас, мой генерал. — Он ответил несколько принужденной улыбкой. — Пусть мои вкусы вас не смущают. Я не страдаю гастрономическим консерватизмом.