Андрей Бойков - Земля с нами. Товарищи земляне.

— А! — потёр руки юноша, — ясно. Будет исполнено, товарищ…

— Не смей обращаться ко мне по званию здесь! — грозно и решительно приказала женщина.

— Понял, понял. Пойдёмте, Алексей Юрьевич. Я отведу вас…

Не успел он договорить, как до всех донёсся звук выбитой ногой двери, и в комнату ворвались солдаты:

— Всем стоять! Никому не двигаться! Руки за голову! — раздались приказы.

— Стойте! — крикнул в ответ юноша. Увидев это, Филатов усмехнулся и уже назвал его про себя полным безумцем. Но представшая перед ним картина заставила генерал-майора посмотреть на ситуацию по-иному. Каждый солдат стоял как вкопанный, с безучастным лицом глядя вперёд. Увидев, что они повиновались, юноша продолжил, — вы нас не видите и делаете то, что собирались, если бы нас тут не было. Давайте!

И солдаты стали медленно ходить по комнате, разглядывая изувеченные трупы и с особым интересом наблюдая катаны, оставшиеся в руках убитого Сёмина. Командир взвода достал рацию и, выйдя за дверь, начал что-то в неё говорить.

— Пойдёмте с нами, — обратилась к Филатову двухметровая воительница. Вопросы множились в его голове всё больше и больше, но доверие к своей спасительнице от этого не уменьшилось. Не произнеся ни слова, он повиновался и последовал за ней и её светловолосым спутником по многочисленным коридорам.

Не раз ему попадались на пути милиционеры и солдаты, бегом направляющиеся в сторону злополучного кабинета, но и те и другие не обращали на генерал-майора никакого внимания.

— Почему они нас не видят и не слышат? — спросил он у беловолосого юноши, чья поза и походка, казалось, не знала иного положения, кроме как вальяжного шествия с руками, убранными в карманы.

— Видят и слышат, — улыбнулся он, — только, их сознание… Как бы это объяснить…

— Молчи. Он всё равно не поймёт, — властно остановила его женщина, сворачивая за угол, — давайте за мной.

Свернув ещё несколько раз, все трое оказались в тёмном, совершенно безлюдном проходе.

— Вы, наконец, объясните мне, что здесь происходит? — недовольно спросил Филатов.

— Ну… как вам сказать… — задумчиво почесал подбородок юноша.

— Никак, — уверенно распорядилась воительница и обратилась к офицеру, — послушайте. Я бы с удовольствием рассказала вам всё в мельчайших подробностях. Но нам очень нужно, чтобы такие люди, как вы, продолжали делать свою работу и не отвлекались ни на что другое. Вы – прекрасный офицер, Алексей Юрьевич. Вы нужны своей стране. Единственное, что я могу сказать вам, так это спасибо. От лица всей айсерийской разведки.

— Какой разведки? — недоумённо поинтересовался Филатов.

— Не важно. Для вас это не важно. И лучше всего будет, если вы навсегда забудете то, что сегодня случилось.

— Но я…

— Тихо, — прервал его юноша, становясь на место двухметровой женщины. А та, тем временем, отошла в сторону и, сложив руки на груди в позе Наполеона, стала наблюдать за происходящим. Только что желавший выразить недовольство офицер внезапно принял совершенно спокойное выражение лица и замер в ожидании.

— Итак, давайте-ка посмотрим, — с этими словами беловолосый юноша коснулся указательным пальцем темени Филатова. — О! Да у нас тут куча дел в Москве! Причём, не менее важных, чем наш дорогой Серот!

— Так пусть туда и направляется, — приказала воительница.

— Да, сейчас, — согласился с ней юноша, — только нужно внушить ему логичную причину, по которой он не стал проводить допрос сам. Ага. Как фамилия того, с отрубленными кистями?

— Бурмистров, — сухим голосом ответил Филатов.

— Прекрасно. Итак. Забудьте всё, что сегодня было в этом кабинете. Вы поручили провести допрос Бурмистрову, а сами направились в Москву, — щелчок пальцев разнёсся по коридору, — самолёт вас уже ждёт. Направитесь к нему, как только мы исчезнем. Вы поняли меня?

— Да, — без единой эмоции ответил Филатов.

— Тогда прощайте, товарищ генерал-майор. И удачи. Удачи вам в вашем нелёгком деле.

Тела женщины и юноши окружили прозрачные эллипсоиды, и через секунду они исчезли. В следующий же миг Филатов встрепенулся и, не задумываясь ни на секунду, решительным шагом направился к выходу.

Три дня, в течение которых Сергей подлетал к Луне, показались ему тремя часами. Он смотрел сквозь иллюминатор на звёзды и, всецело погрузившись в многочисленные размышления, наслаждался тишиной. Глядя на безбрежный океан далёких белых огоньков, Сергей думал обо всём, о чём только мог. И его мысли были направлены не только на космос, Луну, и то, что будет после полёта. Сергей размышлял, насколько невероятным показалось бы ему двадцать лет назад то, что он, босой, худой и голодный мальчишка из детдома на окраине Москвы, станет первым человеком, посетившим другую планету. Гигантский поток мыслей увлекал Сергея за собой и настолько ускорял в его сознании течение времени и погружал в какой-то свой, придуманный мир, что лишь голос диспетчера время от времени возвращал его в реальность. Наконец, он услышал фразу, заставившую его вмиг сконцентрироваться и собраться: