Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II

— Кто будет управлять полетом?

— Аркадий.

— Аркадий Дежнев?

— Чему вы удивляетесь?

— Да, действительно. Полагаю, он достаточно квалифицирован.

— Даже более чем. Он готовил все инженерные разработки, и в своем деле просто гений. Не следует судить о нем по тому, что он говорит. Да вам пришлось это испытать и на себе. Неужели вы думаете, что мы стали бы терпеть его дубовый юмор и чванство, не будь он в чем-то гением? Он проектировал этот аппарат до последней детали. Им придумана дюжина всяческих способов снижения массы. В Штатах, замечу, пока ничего подобного нет.

Моррисон жестко отрезал:

— Мне не представлялось случая узнать, какими аппаратами Штаты располагают, а какими нет.

— Уверена, что таких нет. Дежнев необычный человек еще и потому, что всю жизнь пытается представить . себя неотесанным мужланом. Он — потомок Семена Ивановича Дежнева. Полагаю, вы слышали о таком?

Моррисон покачал отрицательно головой.

— В самом деле? — от голоса Калныни повеяло холодом. — Он — единственный известный исследователь времен Петра Великого, обследовавший каждый сантиметр Восточной Сибири и открывший пролив между Сибирью и Северной Америкой за несколько десятилетий до Витуса Беринга, этого датчанина, служившего у русских и открывшего Берингов пролив. А вы не знаете, кто такой Дежнев! Это вполне по-американски. Зачем о нем знать, раз он не с Запада.

— Не ищите амбиций во всем, Софья. Я не занимался географическими открытиями. Я даже не знаю многих американских исследователей, и вы, думаю, тоже ничего о них не слышали.

Он погрозил ей пальцем, вдруг снова вспомнил о пощечине и потер ушибленное место.

— Вот так-то. Вы придираетесь ко мне из-за не относящихся к делу мелочей, заставляя меня краснеть, а сами злорадствуете.

— Семен Дежнев был великим исследователем, и его никак не назовешь «мелочью».

— Охотно это признаю. Рад, что узнал о нем, и восхищаюсь его достижениями. Но все же не считаю, что моя дремучесть — подходящий повод для советско-американских разногласий. Имейте совесть!

Калныня опустила на секунду глаза. Потом, как бы вспомнив о чем-то, подняла их и посмотрела на его краснеющую щеку. «Может, там синяк?» — подумал Моррисон. Софья решила извиниться.

— Извините, что ударила вас, Альберт. Я слегка не рассчитала, но мне очень не хотелось, чтобы вы упали в обморок. Я тогда чувствовала, что у меня не хватит силы и терпения возиться с бездыханным американцем. Простите за неправедный гнев.

— Уверен, что вы не хотели ничего плохого, но все же удар мог быть и полегче. Ну что делать, принимаю извинения.

— Тогда прошу в корабль.

Моррисон попытался улыбнуться. В некотором смысле с Калныней общаться было легче, чем с Дежневым, Коневым и тем более Барановой. Симпатичная женщина, довольно молодая, может рассеять тревоги мужчины быстрее, чем любое другое средство. Он пошутил:

— Вы не боитесь, что я там что-либо сломаю.

Калныня задержалась.

— Вообще го нет. Мне кажется, что вы уважительно относи гесь к предмету, предназначенному для научных исследований, и постараетесь не причинить ему никакого вреда. Но хочу, чтобы вы знали, Альберт, и >то серьезно, что в Советском Союзе суровые законы. Любое неловкое обращение с приборами приведет в действие систему сигнализации, и через секунду здесь будут все охранники. У нас есть, конечно, санкции и против блюстителей порядка, например, избивающих задержанных. Но вы, понимаете, что они могут в порыве рвения потерять контроль над собой. Так что, пожалуйста, не пытайтесь даже прикасаться к чему-нибудь.

Положив руку на корпус, она, видимо, нажала на какую-то кнопку. Овальная дверь открылась. (Дверь казалась двойной, но была ли она герметичной?)

Вход оказался низким, и Калныне пришлось пригнуться. Она протянула руку Моррисону:

— Осторожнее, Альберт.

Моррисон не только нагнулся, но и протискивался боком.

Оказавшись внутри корабля, он обнаружил, что не может выпрямиться в полный рост. Слегка ударившись головой, в замешательстве посмотрел на потолок,

Калныня заметила:

— Большую часть работы нам придется выполнять сидя, поэтому не думайте о потолке.

— Думаю, страдающие клаустрофобией пришли бы в восторг.

— Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией?

— Нет.

Калныня вздохнула с облегчением:

— Вот и хорошо. Здесь тесновато, но пришлось сэкономить на комфорте. Так о чем вам рассказать?

Моррисон огляделся. В корабле было шесть мест, по два сиденья в ряд. Он сел на ближайшее к двери.