Игорь Белогруд: Таможня

Толстая дверь камеры плавно проехала в пазах и с лёгким щелчком захлопнулась.

Ростислав Жуков сидел в кресле и пытался расслабиться. Справа ритмично пощёлкивали приборы. Полумрак искажал очертания, и лишь узкий прямоугольник смотрового окна бросал на грудь сноп электрического света.

В окошке появилось лицо председателя комиссии. Седые короткие волосы торчали ёжиком, длинный неровный шрам перечеркнул весь лоб. Глаза впились в Ростислава, и губы неслышно зашевелились. Жуков догадался: председатель произнёс традиционное «Счастливого пути».

На мгновение Ростиславу стало смешно. Он закрыл глаза и представил, как сейчас там, снаружи, старик скажет «Пуск» и бросит его в темноту и неизвестность…

Звездолёт начал торможение. Включились экраны антигравитаторов, компенсирующих отрицательное ускорение внутри корабля. Вскоре исчезла перегрузка, и Ростислав легко поднялся из мягкого пилотского кресла.

Огромный, в полстены, иллюминатор отделял ярко освещённую рубку управления от непроглядной космической темноты. Звёзды, холодные и колючие, ровно сияли.

Жуков принял доклад корабельного «мозга» и принялся вводить оперативные поправки.

Далеко позади остались ненасытные облака антигаза, невидимые и коварные гравитационные петли, временные вихри подпространства. Полёт подходил к концу. Где-то в пустоте притаилась станция, к которой «Альбатрос» приближался уже по сигналам радиомаяка.

Сигнал с каждой секундой становился отчётливее, чище, и Ростислав вдруг поймал себя на мысли, что и к одинаковым во всей Вселенной радиоволнам он уже относится, как к продукту чужого разума. Это были ИХ радиоволны! В сознании Жукова они оставались тонкой и пока единственной ниточкой, соединяющей человечество и загадочное Галактическое Сообщество.

В центре экрана появилась точка и начала расти, наливаясь белым светом. Это была приёмная станция — форпост звёздной цивилизации. Жуков улыбнулся. Форпост! Тогда он — посол! Посол в неведомую «закосмическую» страну.

Станция выросла и заняла собой почти весь экран, превратившись в огромный серебристый куб. Жуков потянулся к пульту управления и тут осознал, что не представляет, как причалить к серебристому кубу. На станции не было ни ниш, ни платформ для посадки космических кораблей; были только гладкие и скользкие на вид грани.

Ростислав смотрел на экран, ожидая какого-либо сигнала, подсказки. В том, что она будет, он не сомневался: Галактическое Сообщество само пригласило посетить свои владения. По крайней мере, учёные именно так истолковали запутанную радиопередачу.

В горле пересохло. Жуков вызвал хозяйственного робота и попросил апельсинового сока, со льдом. Взяв из его рук стакан, Ростислав отхлебнул терпкий, душистый напиток и позволил себе отвести глаза от экрана. Робот, приземистый и тяжёлый, стоял посреди рубки, ожидая приказаний. Его не волновали проблемы контакта, и Жуков позавидовал его невозмутимости.

Ростислав посетил уже не одну планету, повидал всякое, однако в этот раз почему-то не чувствовал уверенности. Ему, конечно, льстило, что Совет доверил эту миссию ему, но…

Жукова никогда не смущали внешние отличия инопланетян. Не важно, как выглядит существо. Главное — интеллектуальное соответствие, тождественность системы оценки, этических норм. Люди в процессе освоения Галактики встречались со множеством цивилизаций, но одни были на низком уровне развития, другие переживали кризисы, а с третьими никак не удавалось добиться взаимопонимания. Как, к примеру, можно подружиться с мыслящими кристаллами с Бергони? Торчат они в скале и думают. И нет им дела до человека с его честолюбивыми мечтами…

Другое дело — Галактическое Сообщество! Сообщество — значит, из нескольких цивилизаций, нашедших для себя критерий соответствия!

На «Альбатросе» хранилась тщательно подобранная информация о Земле. Чего там только не было! Ведь никто не мог бы сказать заранее, что пригодится Жукову при выполнении его миссии.

И тут случилось такое, от чего Ростислав едва не выронил стакан.

Рубка управления исчезла! Пропали удобное кресло пилота, слегка подсвеченный пульт. Ростислав очутился в пустой кубической комнате, облицованной каким-то мягким материалом голубого цвета. Сам же он сидел на странном, весьма неудобном стуле, а стакан с апельсиновым соком, накренившись, повис в воздухе возле его руки. Жуков машинально подхватил его.

Напротив, у стены, сидел человек. Собственно, человеком его назвать было нельзя. Он походил на манекен или куклу — в общем на что-то, чему попытались придать человеческие черты, не слишком заботясь о сходстве. У него были руки, ноги и голова, но очень нескладные, неуклюжие, наводившие на мысль, что пользоваться ими трудно и неудобно.