Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Но что же не в порядке?

— Афазия, алексия, амнезия.

— Да, это осложняет дело. — Она нахмурилась. — Это произошло до или после грабежа банка?

— До.

Ридра старалась упорядочить то, что узнала.

— Что-то произошло с вами, в результате вы утратили память, способность говорить, читать, и первое, что вы сделали после этого — ограбили банк… Который именно?

— Не-Реу-IV.

— А, небольшой, но однако… вы оставались на свободе шесть месяцев. Есть ли у вас хоть какое-нибудь представление о том, кем вы были до утраты памяти?

Батчер пожал плечами.

— Я полагаю, были проверены все варианты, что вы работаете на кого-нибудь под гипнозом. Вы не знаете, на каком языке говорили до утраты памяти? Что ж, ваши речевые образы должны основываться на вашем прежнем языке, или вы узнали бы о «я» и «вы», просто услышав новые слова.

— Почему эти звуки должны означать что-то?

— Потому что вы задаете вопрос, на который я не могу ответить, если вы не понимаете значения этих слов.

— Нет. — Недовольство исказило его голос. — Нет. Существует ответ. Слова ответа должны быть простыми, и все.

— Батчер, существуют определенные идеи, обозначаемые словами. Если вы не знаете слова, вы не можете знать идеи. А если вы не имеете идеи, то нет и ответа.

— Слово «вы» трижды, так? И без него ничего непонятного. Значит, «вы» не имеет значения.

Ридра вздохнула.

— Это потому, что я использовала слово чисто формально, по обычаю, без опоры на его реальный смысл… просто как речевой оборот. Послушайте, я задала вам вопрос, на который вы не смогли ответить.

Батчер нахмурился.

— Понимаете, вы можете уловить смысл этих слов. Вдумайтесь в то, что я говорю. Лучший способ изучить язык — слушать его. Так слушайте. Когда вы, — Ридра указала на него, — говорили мне, — она указала на себя, — «Зная, какие корабли уничтожить, и корабли уничтожены. Теперь идти вниз по Языку Дракона», — вы дважды ударили кулаком, — она коснулась его левой руки, — в грудь. — Она поднесла его руку к его груди, кожа под ее ладонью была прохладной и ровной. — Кулак пытался сказать что-то… А если бы вы использовали слово «я», вам не нужно было бы ударять себя в грудь. Вы хотели сказать вот что: «Вы знаете, какие корабли нужно уничтожить, и я их уничтожил. Вы хотите идти вниз по Языку Дракона, и я поведу „Тарик“ вниз по Языку Дракона».

Батчер нахмурился опять.

— Да, кулак что-то говорит.

— Разве вы не видите, что иногда вы хотите что-то сказать, но не имеете идеи и слова, обозначающего эту идею. Вначале было слово. Пока что-то не названо, оно не существует. А оно необходимо мозгу, иначе вы не били бы себя в грудь или не ударяли бы кулаком в ладонь. Мозг жаждет этого слова — позвольте научить вас ему!

Его лицо нахмурилось еще сильнее.

Теперь туман между ними рассеялся. И в сверкающей звездами тьме двигалось что-то зыбкое и мерцающее. Они достигли выхода Чувствователей, выход пропускал волны, по частоте близкие к видимому свету.

— Вот, — сказал Батчер. — Вот чужой корабль.

— Он с планеты Крибия-ІѴ,— сказала Ридра. — Они дружественны Союзу.

Батчер был удивлен тем, что она узнала корабль.

— Очень странный корабль.

— Забавно выглядит, верно?

— Джебел не знает, откуда корабль.

Он покачал головой.

— Я их не видела с детства. Мы доставляли делегатов с Крибии во Двор Внешних Миров. Моя мать была там переводчиком. — Ридра оперлась на перила и смотрела на корабль. — И не подумаешь, что такое неуклюжее сооружение способно совершать полеты в стасисе. Но оно летает…

— У них есть слово «я»?

— Фактически у них три формы этого слова: «Я-ниже-температуры-в-60-градусов», «я-между-температурами-60-градусов-и-93 градуса», «я-свыше-девяноста-трех».

Батчер выглядел удивленным.

— Это связано с их процессом воспроизводства, — объяснила Ридра. — Когда температура ниже шестидесяти градусов, они стерильны. Совокупляться они могут при температуре выше шестидесяти, но зачать могут лишь при температуре выше девяноста трех градусов.

Крибианский корабль, как перышко, двигался по экрану.

— Может быть, вам будет понятнее, если я скажу вот что: в галактиках известны девять разумных рас, все они распространены так же широко, как и мы, все технически развиты, у всех сложная экономика. Семь из них втянуты в ту же войну, что и мы, и все же мы очень редко встречаемся с ними. Настолько редко, что даже такой опытный космонавт, как Джебел, проходя рядом с одним из них, не может определить его. Хотите знать, почему?