Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Кругом!

Он повернулся.

— Вперед!

Он пошел. Он шел долго и подумал, что, наверное, вошел в туннель.

Ж-ж-ж-ж…

Хладнокровие, бдительность, быстрота реакции. Он шел вперед, хотя спина и плечи от напряжения болели все сильнее. На этот раз вспышка света была, но неяркая, зеленого цвета. Он мельком увидел туман, растения без листьев, где-то пузырилась грязь… Нет, это не была комната, его класс…

— Имя и номер.

— Э… Тил… 211… Б…

— Опиши, что видишь перед собой. Иди дальше.

— Опиши, что видишь перед собой. Иди дальше.

Новая зеленая вспышка.

— Вроде… море, волны ударяются в песок, лодка…

Ж-ж-ж-ж…

— Опиши, что видишь.

Свет снова вспыхнул.

— Нет. Я имел в виду 605-Б, или, может 606-Б, я не уверен… Я должен собрать ее. Я могу собрать и ту и другую, они почти одинаковые, отличаются только боксом управления. Я налажу их… — И вдруг в голове появляется теплая, уютная мысль и с ней потрясающее облегчение — чтобы мы могли сражаться с врагом за барьером. Для того они и существуют. Так должно быть. Это 606-Б, и я могу разобрать его и собрать, разобрать и собрать…

Вспышка.

— Да, здесь грязь, растения без единого листочка, везде грязь и туман. И камешки. Нет, это не камешки, а раковины, очень красивые, красные, бронзовые и молочные, блестящие, словно их кто-то долго полировал…

Ж-ж-ж-ж…

— Долго…

Ж-ж-ж-ж…

— Камешки…

Боль в спине, бедрах, руках, Тил почти теряет сознание, останавливается, шатается, закрывает глаза руками, хотя вспышки света нет.

— Имя и номер.

— Э-э… Тил… мое имя Тил 60… 6.

— Э-э… Тил… мое имя Тил 60… 5… 6… Тил…

— Имя и номер.

Что-то, спутавшее язык Тила, вдруг исчезает, и у Тила вырывается крик:

— 606-Б! 606-Б! 605-Б! Я не знаю. Мне не сказали, которая… Мне не сказали!

— Имя и номер.

— Э-э-э… Тил 211-Б.

— Опиши, что видишь.

— Я вижу… грязь и растения, и бараки, где солдаты. Они сидят перед бараками и играют в «удачу». Я должен наладить устройство, пока они играют, потому что… враг… да…

А в тумане что-то движется по грязи, расшвыривает растения. Тил сначала подумал, что вернулся один из танков, но это не был…

— Нет! Нет! — кричал Тил. — Оно еще не налажено! Это 606-Б, я еще не наладил его, а оно движется! О Боже, она…

Ж-ж-ж-ж…

Когда его вывели из комнаты, громкоговоритель сказал ему мягким женским голосом:

— А ты молодец! В самом деле молодец! Ты внесешь ценный вклад в нашу борьбу с врагом за барьером.

Он уже не мог сказать с уверенностью, что происходило в комнате. Но раз он все сделал хорошо, он и чувствовал себя хорошо.

Вечером обезьяны играли между собой в «удачу». Все остальные сидели на койках, смотрели на неумелую игру неандертальцев и почти не разговаривали.

Джон Кошер шел по одной из радиальных улиц Торона мимо купеческих особняков, мимо многоквартирных домов на границе с Адским Котлом, мимо шатров «Цирка Тритона», мимо пристаней, где «челноки» выгружали рабочих гидропонных садов. Ветер путал его черные волосы. Черные глаза были спокойны, он шел навстречу потоку людей, высыпавших с пристани. Ниже стояли частные яхты. Он шел к королевскому пирсу. Двойная раковина, эмблема герцогини Петры, качалась на воде. У поручней появился Эркор.

— Привет, — сказал Джон. — Какие новости из университета?

— Я разговаривал с Катэмом, — ответил Эркор, спускаясь к нему. — Он, похоже, здорово удивился, увидев меня. Расскажи мне о здешних новостях, а я расскажу о моих.

— Алтер, по-видимому, с моей сестрой, так сообщила герцогиня. А Тил пошел в армию сражаться с врагом за барьером.

— Катэм сказал, что надо найти Лорда Пламени и уничтожить его как можно скорее. А потом задавал вопросы.

— Зачем?

— Он говорит, что это историческая необходимость. Если бы Черджил не был убит, мы, вероятно, потратили бы больше времени на поиски Лорда Пламени.

— Звучит разумно.

Они оставили пирс и пошли по набережной.

— Эркор, что ты слышишь?

— Мозгом?

— Да.

— В тебе?

— Вокруг меня и во мне тоже.

Эркор улыбнулся.

— Ты, вероятно, думаешь, что это очень важно, поскольку сам не видишь и не слышишь, как я. Это не совсем так. — Он помолчал. — Я чувствую приблизительно на квартал во всех направлениях, во всяком случае отчетливо. Вот работница, которая вспоминает, как ее брат умер, отравившись рыбой. В этом доме неандертальцу по имени Джеф снится кто-то, кого он недавно жестоко избил. На верхнем этаже некто Вал Ноник сидит за столом и пытается написать стихотворение о девушке. Он смотрит на свой портрет, который девушка набросала красным мелком и повесила на стену, и пишет: «Ренна, твои карие глаза открыты океану света…» Где-то в парке я вижу женщину со стальным мозгом, которая быстро просматривает счетные книги… — Он вдруг улыбнулся. — Это твоя сестра, Джон. — Улыбка исчезла. — Что-то здесь не то…