Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

Думать о нем, сосредоточиться… Вот он…

Воздух чистый, в пустыне тишина, он лежит в горячем песке, светит луна. Он наращивает, добавляет грани; дает свету проникнуть в свое прозрачное тело, уменьшить степень поляризации. Свет был прекрасен, даже слишком прекрасен, но опасен! Джон начал пульсировать, краснеть. Его основание горело белым пламенем, уже второй слой песка под ним расплавился и стал частью его кристаллического тела.

Он поднял степень поляризации; тело затуманилось и стало остывать. В нем пела музыка, и его громадная верхняя грань отражала звезды.

Он еще раз понизил степень поляризации, и свет все глубже проникал в его существо. Температура поднималась. Его прозрачное тело сотрясала вибрация. Музыка заставила танцевать три частицы пыли, которые поселились на его гигантском лице семьсот тридцать лет назад. Он чувствовал их отражение глубоко в своем призматическом центре.

Затем наступил разлом. Он пытался остановить его, но потерял способность управлять поляризацией. Страшный миг экстаза, и свет луны и звезд просто прошил его. Струна за струной лопались в ночной пустыне. Вибрация шла по его осям, сотрясая все тело, вызывая дрожь и конвульсии. На секунду он стал совершенно прозрачным, а в следующую раскалился добела. Расправляясь, он почувствовал, что начинает трещать.

Трещина прошла по всей длине его сорокадвухмильного перегретого тела и расколола его пополам. Затем отпали двенадцать кусков. Снова со стоном лопнула струна и еще раз заживо располосовала его. В нем теперь было тридцать шесть тысяч отдельных кристаллов, каждый из которых должен был снова расти, тридцать шесть тысяч мозгов. И вот у него ничего нет.

— Джон, — пропел голос.

— Я здесь, Петра, — прогудел он. Звук получился отличный, на четверть тона ниже ля бемоль. Отличный! О неумелости и речи быть не могло!

— Где Эркор?

В ответ прозвучал тройной ми бемоль минор (Эркор, Тил, Алтер):

— Здесь.

Как только они вошли в контакт, между ними вторгся диссонанс, скрипучий, неприятный.

— Вот он, — пела Петра.

— Вот он, — гудел Джон.

— Вот он, — пропело трио ми бемоль минор, — Лорд Пламени.

Они сосредоточились, настроили свои мысли против диссонанса.

Джон перекатился на спину, сдернул шелк со своих белых плеч и потянулся. Сквозь синие колонны виднелось оранжевое вечернее небо. Под балконом звучала легкая быстрая музыка. Рядом раздался голос:

— Ваше Величество! Вам нельзя отдыхать сейчас. Все ждут внизу. Тлтлтрит будет в ярости, если вы опоздаете.

— Ну и пусть, — ответил Джон. — Где мое платье?

Горничная быстро вышла и вернулась с прозрачным мерцающим платьем из ткани, в которую были вплетены нити королевского черного цвета. Оно легло складками на плечи Джона, задрапировало грудь и бедра.

— Зеркало, — сказал Джон.

Горничная подала зеркало, и Джон взглянул в него. Миндалевидные, раскосые, широко расставленные глаза на белоснежном лице с высокими скулами. Прозрачную ткань поднимала пышная грудь, тонкая талия переходила в крутые, соблазнительные бедра. Джон чуть не присвистнул, глядя на свое отражение.

Горничная надела на его ноги крошечные пластиковые сандалии, и Джон пошел к лестнице. Толпа внизу восхищенно зашепталась, когда он начал спускаться. На одной колонне висела клетка с трехголовой птицей, ее пение заглушало оркестр, хотя он состоял из четырнадцати медных инструментов (четырнадцать — королевское число).

Джон остановился на ступенях.

— Не беспокойтесь, — сказала горничная, — я за вашей спиной.

Джона вдруг охватил ужас.

— Это вы, Петра? — мысленно спросил он.

— Как я уже сказала, я прямо за вашей спиной.

— Как я попал в это тело?

— Не знаю, дорогой, но выглядите вы потрясающе!

— Спасибо, — сказал он, воображая насмешливую улыбку на ее лице. — Где Эркор и К°?

Музыка смолкла. Слышалось только пение трехголовой птицы.

— Вон они.

Духовые инструменты снова взревели, и у входа в зал народ расступился в обе стороны. В дверях стоял Тлтлтрит. Он был высок и смугл, в его плаще было гораздо больше черных нитей, чем в платье Джона. В руке он держал обнаженный меч.

— Ваше правление окончено, дочь Солнца, — объявил он, сделав шаг вперед. — Наступает время нового цикла.

— Прекрасно, — сказал Джон.

Тлтлтрит двинулся вперед; народ, толпившийся в зале, в ужасе всплеснул руками и попятился. Джон выпрямился.

Тлтлтрит шел, а тем временем плечи его становились уже. Он откинул капюшон и выпустил на волю копну черных волос. С каждым шагом бедра его расширялись, талия становилась тоньше. Под черной туникой вполне определенно обозначилась грудь. Подойдя к лестнице, Тлтлтрит поднял меч.