Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

Мышонок и Катин взглянули друг на друга, потом на Тай.

Лок прошел по ковру, поднялся на пандус. На половине пути он остановился, вгляделся в свое отражение. Потом сплюнул.

Он исчез раньше, чем круги от плевка достигли берегов бассейна.

Обменявшись недоуменными взглядами, все разошлись по своим углам.

(Окраинные Колонии. Полет «Черного Какаду». 3172 г.)

Сидя на койке, Катин подключился, включил наружные сенсо-датчики и увидел, что «Черный Какаду» дрейфует поблизости, совсем близко, готовый принять шлюпку.

— Мышонок?

— Да, Катин.

— Я беспокоюсь.

— За капитана?

— За нас.

«Черный Какаду», вспыхивая в ночи парусами, медленно поворачивался рядом с «Рухом», выходя на параллельную орбиту.

— Мы плывем по течению, Мышонок, ты и я, близнецы, Тай и Себастьян, все мы хорошие люди, только нет у нас цели. И вот охваченный страстью человек подбирает нас и приводит сюда, где край всего. И мы вынуждены признать, что его страсть навязывает некую цель нашей бесцельности или, возможно, еще больший хаос. Что меня беспокоит, так это то, что я благодарен ему. Мне бы буйствовать, отстаивать собственный порядок. Но нет. Я хочу, чтобы он победил в этой гонке за огнем. Я хочу, чтобы он победил, и пока он не победит или не проиграет, я не могу ничего по-настоящему желать для себя.

«Черный Какаду» принял шлюпку. Освобожденный от необходимости идти параллельным курсом, корабль сворачивал в сторону. Катин не отрываясь смотрел на это темное вращение.

— Доброе утро.

— Добрый вечер.

— По Гринвичу сейчас утро, Руби.

— Я следую правилам хорошего тона и приветствую тебя по времени Арка. Иди сюда, — она подобрала свои одежды, пропуская его в черный коридор.

— Руби?

— Да? — ее голос доносился из-за левого плеча.

— Я удивляюсь одной вещи каждый раз, когда вижу тебя. Ты постоянно намекаешь, какая ты важная персона. Но ты блистаешь только в тени, отбрасываемой Принсом. Много лет назад, когда мы разговаривали над Сеной, меня поразила мысль: полюбить ее — словно бросить вызов.

— До Парижа — миры и миры, Лок.

— Принс управляет тобой. Это раздражает меня, но это я, в конце концов, могу простить. Ты никогда не высказываешь своего мнения прежде него. Разве что единственный раз в Таафите, под этим истощенным солнцем Другого Мира. Ты думала, что Принс мертв. Я знаю, ты это помнишь. Я думал об этом. Ты поцеловала меня. Но он застонал, и ты бросилась к нему. Руби, он пытается сокрушить Федерацию Плеяд. Все эти миры, кружащиеся вокруг трех сотен солнц, и людей. Но это мои миры. Я не могу позволить, чтобы они погибли.

— Ты обрушишь колонну Дракона и заставишь Землю ползать в пыли, чтобы спасти их? Ты хочешь выбить экономическую опору из-под Земли и позволить осколкам падать в ночь? Ты хочешь швырнуть миры созвездия Дракона в эпоху хаоса, гражданской войны и лишений? Миры созвездия Дракона — это миры Принса. Ты действительно предполагаешь, что он любит свои миры меньше, чем ты — свои?

— А что любишь ты, Руби?

— Не у тебя одного есть тайны, Лок. У Принса и у меня есть свои. Когда ты поднимался по обожженному склону, да, я думала, Принс умер. У меня есть зуб, начиненный стрихнином. Я хотела дать тебе последний поцелуй. Я бы сделала это, если бы Принс не застонал.

— Принс любит созвездие Дракона? — Лок резко обернулся, схватил ее поднятые руки и рванул к себе.

Ее грудь поднималась и опускалась около его груди. Их лица с широко открытыми глазами сблизились. Его толстые губы вступили в борьбу с ее тонкими, те в конце концов раскрылись, и его язык коснулся ее зубов.

Ее пальцы вцепились в его жесткие волосы. Она пыталась закричать.

Едва только его руки ослабли, она сразу же вырвалась с широко раскрытыми глазами. Потом веки ее погасили голубой огонь, но ярость заставила его вспыхнуть снова.

— Ну, — спросил он, тяжело дыша.

Она запахнула плащ.

— Когда оружие отказывает мне, — голос ее был хрипл, как у Мышонка, — я выбрасываю его. Так или иначе, красивый пират, ты… — Уменьшилась ли ее хрипота? — Мы могли бы быть… Но теперь у меня другое оружие.

Холл «Черного Какаду» был маленьким и голым. На скамейках сидели два киборга. Еще один стоял у двери свой рабочей каюты.

Резкие черты лица, белая униформа… Они напоминали Локу другой экипаж, с которым он работал. На плече у каждого была алая эмблема Ред-шифт Лимитед. Они взглянули на Лока и Руби. Стоящий у двери шагнул внутрь, и удар дверной плиты долгим эхом отозвался в высоком помещении. Оставшиеся двое поднялись, чтобы тоже уйти.