Александр Шуваев - Книга Предтеч

Он, успевший напялить трусы, с привычным пред лицом мамаши параличом воли переводил взгляд то на мать, то на девушку. Миг, - и все кончится, и ничего, никогда больше не будет. Собственно, - вчера он уже решился, а это - уж по крайней мере не страшнее. Вздохнув, он тряхнул головой, и, хотя внутри его все и выло, взывая к благоразумию, сказал:

- Я пойду с тобой.

Родительница снова возвысила голос до визга:

- К-куда ето еще собралси? Мало того, что эту прошмондовку в дом приволок, так еще и шлендрать надумал?!! Покамест еще я тобою распоряжаюсь!

Елена Тэшик подняла на нее ленивый взгляд человека, некогда имевшего серьезную привычку к убийствам, и та, ощутив вдруг что-то такое, почла за благо заткнуться и услышала:

- Уйдем мы н или не уйдем, КОГДА я уйду, говорю я, - вы почитайте тетрадочку на его столе. Оч-чень поучительно может выйти в плане дальнейшего... А вот вы с этого момента его потеряли в любом случае. Так что распоряжайтесь... Чем-нибудь другим, короче. Так ты что, - и вправду идешь?

- Может быть, и рад был бы не ходить, только выхода нет. Идем.

Она открыла дверь, а потом каким-то образом еще раз ее же, и взявшиеся за руки фигуры стремительно поплыли в сторону, теряя облик и становясь призрачными, пока не растаяли вовсе.

-Пашенька!!! Что же мы теперь делать-то будем?!

-Ничего, - пробормотал муж, опрокидывая рюмку водки из принесенной со свадьбы "похмельной" бутылки, - раньше надо было реветь и думать, как ему живется. Кроме того, я так думаю, - теперь ищи его не ищиЕ Сам припрется или милиция сыщетЕ

Папаша замолчал и вдруг, словно вспомнив что-то необыкновенно хорошее, счастливо улыбнулся:

-Нет, и как это он только подцепил такую?

А они шли раскисшим от давешнего ливня двором, а Елена постоянно оглядывалась, будто в бесплодных поисках чего-то. Вид у нее при этом был самый недовольный.

- Как, однако же, неудачноЕ

- В чем дело?

- Говорила ж тебе, что вся топология у вас тут словно изгрызенаЕ Везде симметричные формы на расстоянии прямой видимости. Столб напротив столба, стена напротив стены, дом напротив домаЕ Понимаешь? Именно данный дом и стена, ничего такого, что могло бы быть в другомЕ месте. Те, кто делают замкнутые пространства, замыкают не только трехмерноеЕ Это что ж теперь, - за город пилить?

- Э-э-э-эЕ

- Чего это с тобой?

- Не мешай. Это я так думаюЕ О! Надумал. Тут Театральная площадь есть, она вроде бы как и в центре, а сама н на обрыве. Обрыв порос кустами и деревьями, между ними н тропинки. Кривые. Пойдет?

- Пошли посмотрим.

Он чувствовал себя пустым и легким, словно пузырь, но только при этом, странным образом, замороженным. И уж во всяком случае, - это не он двигался. Не он переставлял ноги, не он двигал очужевшими губами. Все это н вообще происходило не с ним, потому что с ним ничего подобного, разумеется, произойти не могло. Он НЕ МОГ привести ночью, домой незнакомую бабу. Не мог плясать в голом виде под каким-то чудовищным дождем. Не мог на протяжении всей ночи на разный манер (включая те, о которых даже Дорогие Однокласснички в туалете говорят между собой не иначе как с хихиканьем и подмигиванием) пользоваться телом этой вот, - явно иллюзорной, - красавицы. Да чего уж там н "пользоваться"Е Др-рать впер-регр-реб!!! Причем не встречая ни малейших возражений, а как бы не наоборот. Ослушался маманю и теперь, сбежав из дому, вроде бы как (но это же все только кажется!) бредет к своим невиданным и неслыханным дворцам, навстречу приключениям в местах, которых никогда не было и нет. "Бред", кстати, скорее всего тоже происходит от "брести". Это все не он. Не он. Не он!!! Он, скорее всего, визжит и вопит от ужаса где-нибудь за миг "до" или "после" "Здесь И Сейчас" опустевшего тела, равномерно переставляющего ноги. А он еще, - какой глупый, наивный мальчик! - Темную Трубу всерьез считал солидным, заслуживающим уважения ночным кошмаром! Нет, он сейчас соберется с силами, и остановится. И пусть она там что хочет говорит про тысячу и один способ совершенно надежного отличия яви от сна: психи вон не различают, способы там или не способы. Но вместо этого ноги сделали следующий шаг, а потом еще. А когда задумчиво молчавшая по правую руку иллюзия вдруг спросила, что он думает о ней теперь, после всего того, что произошло за какие-то восемь часов, замороженные, отгороженные от него губы немедленно ответили, оставляя его беспомощным свидетелем:

- К сожалению, - то же, что и прежде. Ты самое прекрасное существо из всех что были, есть и будут.