Эрик Фрэнк Рассел - Миг возмездия. Невидимый спаситель. Загадка планеты гандов. Сквозь дремучий ад

— Звук, — протянув руку к северо–западу, сказал Малыш Ку. — Вон там, высоко–высоко. “Уйоум–уйоум!”

— Нет. Ничего не слышу, — заявил Кесслер, прикрывая глаза рукой и всматриваясь в пылающий небосклон. — И ничего не вижу. — Он вопросительно взглянул на остальных.

— Я, к сожалению, тоже, — сказал Сэмми.

— Чуток, на секунду, мне показалось, что там, очень высоко, мелькнула черная точка, — неуверенно произнес Молит. — Но утверждать не стану. Тут и померещиться может.

— А сейчас взгляни, ты ее больше не видишь?

— Нет. Вроде тогда видел, а сейчас не вижу. Она как будто вынырнула и исчезла, — оправдывался Молит.

— Не будем себе трепать нервы из-за этого, — отмахнул все сомнения Кесслер. Он опять вытер потное лицо. — Еще час попечемся под этим дьявольским солнцем, и у нас начнутся галлюцинации, почище этих. Давайте лучше спустимся в тень.

Вдруг Фини громко залаял на торчащую неподалеку скалу. Кесслер настороженно остановился, крадучись направился к скале, остановившись в нескольких шагах от нее, держа наготове пистолет. Пес стремительно рванулся вперед и зарычал как лев. Какое-то средних размеров существо, смахивающее на десятиногую ящерицу, волнообразно изгибая тело, стремглав бросилось прочь и исчезло за гребнем ближайшего холма. Фини вернулся обратно, понуро опустив свой обрубок, виновато полаивая.

— Восемь футов длиной, добрая половина их — зубастая пасть. — Кесслер презрительно хмыкнул. — А удирает от лая собаки.

— А может, оно не выносит резких звуков, — предположил Сэмми. — И если бы Фини так не разлаялся, оно б его вмиг проглотило.

— Меня удивляет бесконечная тишина на этой чертовой планете. Шорохи не в счет, — сказал Кесслер. — На Земле в таких джунглях оглохнуть можно, просто ад кромешный. Стрекочут цикады, кричат попугаи, без умолку тарабарят обезьяны — всего не перечесть. А здесь? Тьфу. Все гигантских размеров, а двигаются почти беззвучно. Огромнейшие красные пауки–чудовища сидят в своих ямах и не шелохнутся. А сколько раз, дежуря ночью, видел множество всяких тварей или ощущал их присутствие и все они перемещались с такой осторожностью, что ветка не затрещит и лист не зашуршит. Это противоестественно. Меня это угнетает.

— Давайте запоем, — предложил Сэмми. — Поднимем себе настроение и заодно нечисть всякую распугаем.

— А что же мы сможем спеть все вместе?

Сэмми подумал немного и предложил:

— “Вьется тропка, вьется длинная”. Подходит?

— Еще бы. Куда подходящей.

Они весело зашагали, распевая эту песню во все горло. Только Малыш Ку не принимал участия в этом импровизированном хоровом пении: он просто не знал слов. Потом затянули “Уложи меня возле клевера”, за которой последовали “Песня легионеров” и еще с полдюжины других. В собственном сопровождении им удалось быстрей спуститься с холма в джунгли и заметно прибавить скорость в продвижении сквозь заросли. Потом стали солировать. Молит исполнил старинную австралийскую песенку “Как погнал наш Клэнси коров на водопой”.

Допев последнюю строчку, он взялся за Малыша Ку.

— А от тебя мы даже жалкого писка не услышали. Спой же хоть что-нибудь.

Малыш Ку застеснялся.

— Будь посмелей, — уговаривал Молит. — Хуже меня все равно тебе не спеть.

Конфузясь и робея, Малыш Ку неохотно согласился. Из его рта полились такие звуки, что хриплый режущий бас Билла показался райским. Невыносимо резкие немелодичные звуки, какие-то невообразимые полутона продолжали давить на барабанные перепонки его спутников. В воображении возникла кошка, ополоумевшая от нестерпимых резей в желудке. Эта кошачья агония продолжалась несколько минут, и вдруг внезапно оборвалась, как всем показалось, на середине такта.

— Переведи нам, что это значит? — продолжал донимать его Молит, поигрывая бровями.

— Лепестки цветов, словно снежинки, медленно падают с неба и нежно приникают к трепетной руке моей любимой, — с удивившей всех беглостью бойко объяснил Малыш Ку.

— Это же надо! — всплеснул руками Молит. — Очень милая песенка.

Билл подумал, что совсем недавно ему и в голову не пришло бы интересоваться ни вокальными данными, ни содержанием песни Малыша Ку. А уж после такого пения он нашел бы, как поиздеваться над несчастным. Сейчас его поразило, что Малышу есть о ком петь песни. Такое даже не могло присниться. Билл попытался представить эту миниатюрную женщину с оливкового цвета миловидным лицом и миндалевидными глазами. Она прекрасная хозяйка, мать семерых детишек, хотя она вполне может быть пухленькой и вдвое крупнее Малыша Ку. Имя у нее может быть только нежное, поэтическое. Ну, например, Тончайший аромат, а может как-нибудь еще в таком же роде.