Гоар Маркосян-Каспер - Вторая Гаммы

— Я думаю, на островах сохранилось или могло, по сведениям нашего нового приятеля, сохраниться нечто с тех времен, когда врджлакстлане знавали Старую и Новую Эдуру.

И сразу встал.

Позднее, ложась спать, Дан, долго размышлявший над этой фразой, не выдержал и попрекнул Марана его извечным пристрастием к таинственности.

— Я понимаю, ты не любишь ошибаться. Но ведь не ты один такой. Никто не любит. Однако другие не секретничают, надо или не надо.

— Да я не секретничаю, — сказал Маран. — Просто с некоторых пор я заметил, что к моим словам слишком прислушиваются. Это лишает меня права на ошибку. Потому я и стараюсь не говорить ничего, в чем не уверен хотя бы на девяносто процентов.

— И на сколько процентов ты уверен в том, что разгадал здешние загадки? — поинтересовался Дан.

Маран улыбнулся.

— Врет он все, — вмешался Поэт. — С некоторых пор! Не верь ему, Дан, он всегда был такой. Скрытный до невозможности. С детства.

— Ну уж и с детства, — сказал Маран.

— Да! Вот, кстати, припомнилась мне одна история. Было нам, Дан, тогда лет по восемь-девять. Пришел он к нам как-то обедать.

— Уже в те времена я обедал чаще у них, чем у себя дома, — пояснил Маран. — С тех пор, как умерла мать… — Он махнул рукой и умолк.

— Так вот. Принес он с собой книгу, читает, мы, Дан, тогда читали все подряд, от сказок до газет, мать моя стала звать нас к столу, он раз кивнул, два кивнул… А книжка попалась захватывающая, так случилось, что я прочел ее раньше, обычно бывало наоборот, заглянул, вижу, он на самом интересном месте… и тут он захлопывает книгу и идет за стол, отец мой любопытствует, дочитал ли, а он говорит, что нет, просто понял, чем кончится. Чем же, спрашиваю я, скажи, раз ты такой умный. Слышу в ответ: зачем? А чтобы я знал, правильно ли ты угадал. Он мне говорит: я, когда дочитаю, тебе сам скажу, прав я был или нет. Мало ли что ты скажешь, отвечаю я разочарованно. Как ты думаешь, что он мне на это говорит? Ты что, не веришь моему слову? Холодно так, как он умеет иногда.

Дан хихикнул.

— Вот. Я даже растерялся, ну ребенок, восемь лет, а тут вопросы чести и достоинства чуть ли не. Молчу. А он продолжает: что ж, не веришь, не надо. Тут уже мама вмешалась, спрашивает: Маран, неужели для тебя неважно, верят тебе или нет? Он на это философски так пожимает плечами… он уже тогда любил пожимать плечами… хотя в последнее время как будто перестал…

— Меня отучил Санта, — сказал Маран, — когда видишь себя как бы в зеркале…

— В общем, пожимает плечами и выдает такую примерно фразу: другие — дело десятое, главное, чтобы я сам знал, прав я или нет.

— И так и не сказал? — спросил Дан. — Насчет книги.

— Нет, конечно. Если он упрется, из него клещами слова не вытащишь. Второго такого фрукта, Дан, на свете нет, это я тебе авторитетно заявляю.

— Такого, как ты, тоже нет, — заметил Маран.

— Да, теоретически все люди уникальны. Правда, на практике в большинстве своем они похожи до тошноты, — вздохнул Поэт и отвернулся к стенке.

Дан подумал, что он огорчен, неудивительно, наверняка рассчитывал на вакантное место в флайере, однако оказался достаточно деликатен, чтобы не пытаться переубедить Марана или уговорить на правах старинного друга, надо признать, он вел себя безукоризненно, раз пошел в команду, то подчинялся без лишних слов… Дану даже стало неловко, что он обошел Поэта и прочих, и хотя его вины в подобном раскладе не было никакой он все равно чувствовал себя виноватым и с этим чувством не только заснул, но и проснулся.

Водолеянин появился, как и обещал, с восходом солнца. Он небрежно бросил свой самокат на песок возле орбитолета и стал осматривать уже подготовленный к предстоящему путешествию флайер, медленно обходя его кругом.

— А игрушка-то не из дерева, — сказал Патрик, подошедший к самокату.

— Из чего же? — спросил удивленный Дан.

— Из пластмассы. — Воспользовавшись тем, что туземец скрылся за флайером, Патрик присел на корточки и пощупал «игрушку». — Интересная фактура, — добавил он, — Материал прочный, но упругий. Смотри. — Он надавил пальцем, и на самокате осталась вмятинка. Дан с интересом следил за тем, как она медленно сглаживается.

— Вот тебе и первобытный народец, — констатировал Патрик. — Да, Маран в очередной раз оказался прав.

— А ты сомневался? — усмехнулся Дан.

— Не то чтобы очень…

— Дан, — позвал Маран. — В путь!

И Дан, оставив Патрика, побежал к флайеру.

Автопилот Маран включать не стал, повел флайер сам. Водолеянин уселся справа от него, так что Дану досталось место слева. Вначале он, откинувшись на спинку, осторожно косился в сторону аборигена, пытаясь определить, подсматривает ли тот, как Маран управляет машиной. Однако водолеянин бросил на пульт один лишь взгляд и отвернулся к окну, как будто его больше интересовал пейзаж внизу, конечно, ведь вид сверху был для него нов и необычен. Собственно, Дан и сам поглядывал в окно, а когда убедился, что абориген всецело поглощен созерцанием собственного мира, тоже прилип к стеклу.