Гоар Маркосян-Каспер - Вторая Гаммы

Дан невольно усмехнулся: хотел, должно быть, сказать «сложно», но вовремя спохватился, что корень тот же, блюдет стиль, литератор… Ладно, к делу!.. Трудный ли язык. Поди и так сразу ему скажи. Хотя… Не будь дураком, друг Даниель, ты же вправду полиглот. Два, если не три, торенских, два периценских, если считать и наречие горцев, на котором говорить не довелось, но выучить ради соответствия легенде пришлось, эдурский, палевианский с глелльским, точнее, глелльский с его палевианской модификацией, а ведь несколько лет назад единственным иностранным языком в его арсенале был интер, если, конечно, можно считать иностранным язык, на котором говорит каждый европеец… И опять не о том, одернул он себя и стал припоминать разговоры за обедом, не содержание их, конечно, а интонации, конструкцию фраз, длину слов и предложений…

— Как будто не очень, — сообщил он наконец терпеливо ожидавшему ответа Марану. — Конечно, за едой не ведут глубокомысленных бесед, но все же… Наверно, его вполне можно выучить, но я совершенно не представляю, как за это взяться.

— Да, и мне показалось, что язык не трудный, — согласился Маран. — Правда, я слышал только то, что говорилось за обедом.

— Да я в общем тоже. Плюс разве что несколько фраз, с которыми ко мне обратился один из этих ребят. То ли поблизости никого нет, то ли звукоизоляция тут хорошая, но я практически ничего не слышу. Так, отголоски.

— Понятно. Что ж, подождем.

Он умолк надолго, и Дану сразу стало жутковато, хоть он и знал, что связь включена, стоит сказать слово, и Маран ответит, знал, но ничего не говорил, не хотел мешать, наверняка они там в ударном темпе собирали этот дурацкий блок. Или еще только разбирали? Нда. Чтобы подбодрить себя, он попробовал представить, каково было Марану на Палевой, одному, почти без надежды, что его оттуда вытащат, но это не помогло, и тогда он заговорил:

— Маран!

— Да?

— Когда приведете блок в порядок, улетайте, не пытайтесь меня выручить. Я дождусь, пока ты вернешься со спасательной экспедицией. Даже если ты сможешь выяснить, где я, не лезь на рожон, а то просто-напросто влипнешь и сам. Ты меня слышишь, нет?

— Слышу, — сказал Маран сухо. — Скажи лучше, сколько времени ты прогулял до того, как на тебя напали?

— Часа полтора, — ответил Дан, подумав.

— А с момента, когда очнулся, до того, как связался со мной?

— Примерно столько же.

— Ясно. В промежутке не так уж и много, часа три.

— И что?

— А то, что очень далеко тебя увезти не могли. Здешние лошадки довольно тихоходны, я как раз пытаюсь высчитать их среднюю скорость.

— По записи?

— Ну а как же еще?

Дан почувствовал неловкость, он-то думал, что Маран хладнокровно возится с блоком…

— А если меня везли на телеге?

— Вряд ли. Разве что переложили по дороге, но не думаю.

— Переложили?

— Я нашел место, где тебя схватили. Там масса следов. Ног, копыт, но только не колес. Кстати, будь осторожен, еще услышат, как ты разговариваешь…

— Я шепотом. И потом, даже если услышат, про «ком» же они не догадаются, максимум подумают, что общаюсь с каким-нибудь духом. И…

— И заткнут тебе рот кляпом. Чтобы ты не сумел вызвать духа на подмогу.

— Ну уж! — сказал Дан, представляя себе, как ему суют в рот какую-нибудь грязную, вонючую тряпку, противно и унизительно, мало будто, что его перекинули через спину лошади, словно тюк или вьюк, сразу вообразилось, как хохотали кочевники, глядя на его болтавшиеся в воздухе руки и ноги… Он насупился и замолчал.

Когда в палатку явились очередные посетители, уже смеркалось, Дан не сразу разглядел лица вошедших, но потом узнал «вояку» и еще одного из своих недавних сотрапезников, того, кто держал аркан. «Вояка» наклонился и принялся разматывать веревки на его ногах, второй стоял рядом, поглаживая пальцами рукоять висевшего на поясе меча. Сняв путы, «вояка» произнес длинное слово или, может, короткую фразу, оцененную Даном, как приглашение принять вертикальное положение, произнес скорее машинально, поскольку подкрепил свое высказывание выразительным жестом.

— Хочешь, чтобы я встал? — спросил Дан громко, дабы дать сигнал Марану, и, не дожидаясь ответа, поднялся. Его вывели из палатки, опасений по поводу того, что снова наденут на шею аркан, не оправдав, но и рук, конечно, не развязав, и довольно грубо подтолкнули, иди, мол. Дан невольно вспомнил читанные в детстве истории про индейцев, которые брали с пленников слово не убегать и предоставляли им относительную свободу. Никаких тебе веревок, арканов, цепей… собственно, лично он клясться в чем бы то ни было поостерегся бы, ибо намеревался дать деру при первом удобном случае. Втроем, плечом к плечу, как лучшие друзья, они прошагали сквозь строй палаток, против ожиданий Дана, немногочисленных, и подошли к стоявшей наготове повозке, запряженной двумя шестиногими «конями».