Гоар Маркосян-Каспер - Ищи горы

«Видишь ли, Дан, — задумчиво говорил Поэт, — Дор ревнует меня к Марану. Это трудно объяснить. Ты ведь знаешь, мы росли вместе. В какой-то момент или, вернее, с какого-то момента мы с Мараном стали ближе друг другу. Не потому что он жил у нас… после смерти его отца, мать умерла еще раньше — не знаю, говорил ли он тебе об этом? Говорил? Ну вот… Дело не в этом. Просто мы с ним больше похожи. Нет, не то — у нас больше общего. Элементарная вещь: Дор всегда был невероятно силен физически, а мы с Мараном… В детстве он был маленьким, как я, да еще и тощим, его часто задевали соседские мальчишки, дразнили — из-за отца, тот долгие годы был без постоянной работы, пил, сутками валялся на лавке или, еще хуже, бродил пьяный по улицам… И знаешь, он… Маран, конечно… считал делом чести набить морду любому обидчику лично, хоть убей — он не позволял Дору за себя заступаться. Сколько раз его били до крови — мне иногда казалось, что у него напрочь отсутствует чувство страха. У меня — нет, каюсь, бывало, я позволял Дору защищать себя. Потом я понял, что и у Марана есть и чувство страха, и чувство боли, просто он всегда пересиливал себя. И когда я это понял, мне стало стыдно прятаться за спину Дора, я стал вести себя, как Маран. Во всяком случае, старался. И все изменилось. Одно дело — человек, сильный настолько, чтоб никого не бояться, другое — заменяющий физическую силу душевной. Абсолютно разные условия для самовоспитания. Началось с этого. А вообще-то мы стали как-то… ну не знаю — отдаляться от Дора, что ли?.. когда в нашу жизнь вошел Мастер. Это может показаться тебе сказкой, но было именно так: я пел песни мальчишкам на пустыре, а Мастер проходил мимо. Он позвал меня к себе, и с этого все началось. Вся жизнь, я б сказал. Ну и… В Бакнии испокон веку было в особом почете то, что вы называете литературой. Дор, конечно, не подавал виду, но переживал из-за своей полной неспособности к слову, при том, что я и Маран — ну ты знаешь… Естественно, это он сам себе сдуру вдолбил, но он решил, что он нам не чета, что он ниже, проще и еще бог весть что. Он внушил себе, что мы от него отдалились, когда на деле он сам себя отдалил… ну, может, что-то и проскользнуло, если быть абсолютно честным, Маран мне и правда ближе, да и я ему, думаю, тоже… Потом, когда у Марана начались все эти его… зигзаги, мы с ним рассорились. Вплоть до полного разрыва. Не могу сказать, что Дор этого не переживал, переживал, пусть не так тяжело, как я, но с другой стороны… Он словно получил меня в безраздельное владение. Кстати сказать, я ему всегда был понятнее, я человек открытый, не то что Маран. Когда же Маран вернулся — так, наверно, правильнее будет выразиться, Дор, конечно, обрадовался, но в то же время… По-моему, в глубине души он считал, что Маран слишком быстро отвоевал свои позиции. Ему казалось, что наши с Мараном разногласия не могли исчезнуть вдруг, не оставив следа, по его мнению, я и он должны были быть чем-то отделены от Марана… Ну понимаешь, мы ребята правильные, а он неправильный, мы чистые, а он вылез из дерьма, и что из того, что побежал в баню — он все равно там был, и если даже мы его пустим в компанию, то на одном диване с ним сидеть не станем или хотя бы немножко отодвинемся. Но оказалось, что все не так, по крайней мере, что касается меня. Отсюда и его ревность — если этот термин применим в отношении дружбы. Ее питает и подозрение… абсолютно незаслуженное, могу поклясться!.. что я считаю себе ровней скорее Марана, чем его. И наоборот.»

Дан вздохнул. Не мучает ли и его самого подобное чувство — что он неровня Марану или Поэту? Навряд ли. Во всяком случае, не в глазах того или другого. Вот в глазах Ники… Неужели она никогда не станет его уважать? Как обидно, что нет прямой связи, услышать бы ее голос не в записи, а на самом деле, поговорить… обо всем остальном нет и речи… Но об этом лучше пока забыть.

Он коснулся сенсора, экран засветился, запись пошла с того места, на котором он, задумавшись, остановил просмотр. Итак, Лах, великий Лах…

— Дани! — произнес невероятно родной и невозможно близкий голос за спиной. — Дани! — И чьи-то руки — руки Ники, их прикосновение он отличил бы и во сне, и в бреду, легли ему на плечи.

Железный Тигран пододвинул кресло и сел за стол.

Как он догадался привезти Нику, как вспомнил о ней среди тысячи дел… Этого я тебе никогда не забуду, подумал Дан, влюбленно глядя на шефа. Он чуть повернул голову и встретился взглядом с Никой, сидевшей рядом с Индирой на низеньком диванчике у стены. Его снова бросило в жар, он еще ощущал в объятьях беспредельно желанное, горячее тело Ники. От избытка чувств он даже закрыл глаза. Если б кто-нибудь взял на себя труд упорядочить его хаотические мысли, он получил бы примерно следующее: я — счастливчик, избранник судьбы, я родился на лучшей планете во Вселенной, у меня самая прекрасная возлюбленная на свете, я занимаюсь самым интересным делом в истории человечества, у меня самый умный и добрый начальник, самые верные и замечательные друзья, я избранник судьбы…