Роберт Силверберг - Хозяин жизни и смерти

Не прошло и десяти секунд, как на него во второй уже раз за сегодня обрушился стремительный поток документов – поток, зародившийся где-то в глубинах памяти гигантского компьютера, своим напором заставивший вертеться вовсю сложнейшую систему распечатки данных и стронувший с места многочисленные механизмы транспортирования информации на двадцать девятый этаж, в кабинет временно исполняющего обязанности директора Бюро Роя Уолтона.

На следующее утро перед Каллин-Билдингом, когда туда прибыл Уолтон, уже собралась огромная толпа.

Выйдя из аэробуса, молодой директор повыше поднял воротник, чтобы кто-нибудь ненароком не узнал его, и стал протискиваться через добрую сотню людей, собравшихся непосредственно перед входом в здание, намереваясь заодно и выяснить, чем вызвано такое скопление.

Какой-то краснолицый мужичонка взгромоздился на готовый вот-вот рассыпаться стул, прислоненный спинкой к одной из боковых стен здания. По обе стороны от этой импровизированной трибуны стояли два отливающих медью флагштока, на одном из которых развевалось знамя Соединенных Штатов, а на другом – вымпел с эмблемой Организации Объединенных Наций. Голос оратора скорее напоминал отрывистый дребезжащий лай – по всей вероятности, отметил про себя Уолтон, усиленный особым звукомодулятором в гортани выступавшего, – неестественно резкий и поэтому особенно раздражавший. Ничуть не меньше речь оратора раздражала еще и тем, что слова он не произносил, а буквально выплевывал со скоростью, намного превышавшей ту, при которой хотя бы звучание его слов не резало слух.

– Вот это место! – выкрикивал, побагровев от натуги, самозваный оратор. – Здесь, в этом здании, вот где они! Именно здесь выбрасывают на ветер наши кровные денежки!

По характеру речи оратора Уолтон мгновенно понял – гершелит.

С трудом сдерживая обуявший его гнев, Уолтон решил все-таки немного задержаться у входа и выслушать экстремиста. Он никогда прежде по-настоящему не обращал внимания на пропаганду гершелитов – она на него практически не действовала, – а вот теперь понял, что как глава ВЫНАСа просто обязан знать все аргументы обеих экстремистских группировок, как настаивавших на том, что ВЫНАС является одной из форм тирании, так и гершелитов, упрекавших его в излишней мягкотелости.

– ВЫНАС, – продолжал краснолицый, подчеркивая особое неблагозвучие этого слова, – вы хотя бы представляете себе, что это такое? Это временная мера, затычка, глупая, ущербная в своей основе, совсем вялая попытка решить наши проблемы. Это подделка, самое настоящее мошенничество, дутая затея, способная обмануть лишь полных идиотов.

За этими словами ощущалась подлинная страстность. Уолтон относился с недоверием к недомеркам – малый рост у них обычно компенсировался бездонными колодцами энтузиазма. Он, пожалуй, лучше чувствовал бы себя в окружении динамомашин или ядерных реакторов, чем среди подобных ревнителей какой-нибудь особой идеи. Они в гораздо более взрывоопасны.

Толпа взволнованно зашевелилась. Гершелиты довольно легко находили отклик в сердцах людей. Уолтон занервничал, еще глубже втянул голову в плечи, опасаясь, что его узнают, и стал потихоньку выбираться из толпы, собравшейся вокруг гершелита.

– Многим из вас по той или иной причине не по нраву ВЫНАС. Но позвольте мне сказать вот что, друзья… Вы заблуждаетесь еще больше, чем его приспешники, вы сами таите куда большее зло, чем этот нарыв на теле человечества! Нам нужно перестать себя жалеть, нужно стать по-настоящему жестокими даже по отношению к самим себе! Давайте смело посмотрим правде в глаза! Что такое ВЫНАС? Да ведь это совершенно нереальное половинчатое решение стоящих перед человечеством проблем! Пока мы не ограничим рождаемость, не установим строжайший контроль над тем, кому жить, а кому нет, до тех пор мы…

Это была откровенная, чистейшая гершелитская пропаганда. Уолтона ничуть не удивило, когда оратора перебил один из слушателей, хрипло проревев:

– А кто будет решать этот вопрос – кому жить? Ты что ли?

– Вы вверили свою судьбу ВЫНАСу, разве не так? А вот довериться Абелю Гершелю и его товарищам, посвятившим свою жизнь улучшению человеческой расы и ее очищению, почему-то не решаетесь, верно? А зря!

Уолтон так и застыл в изумлении. Гершелиты, оказывается, настолько более радикальны в отношении проблем перенаселенности, чем ВЫНАС, что Роя немало удивило, как они отважились в открытую излагать свои взгляды.