Николай Дашкиев - Галатея (пер. С. Гоголина)

— Да.

— А зачем она нужна?

— Кто?

— Экспедиция.

Я пожал плечами: услышать такой вопрос в конце XXI столетия — совершенно удивительно.

— Нет, ты скажи, — настаивал Лев, — что манит тебя к той далекой солнечной системе?

— Как что? Увидеть, ощутить, ощупать неведомый мир.

— Только и всего? — его глаза сверкнули насмешливо и враждебно. — А может, существует другой путь для удовлетворения примитивной жажды новых впечатлений?

Лев вытащил из кармана небольшую пластиковую коробку — немного похожую на допотопный транзисторный приемник. Покрутил ее в руках, словно не решаясь расстаться с ней, потом порывисто протянул мне:

— На!.. Это — первая экспериментальная модель. Я работал над ней более пяти лет, но добился успеха.

Я взял ящичек, хотел нажать на красную кнопку.

— Нет, не сейчас, — перебил меня Лев. — Ты включишь этот аппарат где-нибудь в межзвездном пространстве.

— Ну и что?

— Узнаешь, — загадочно улыбнулся Лев. — Только прошу тебя: держи аппарат в нагрудном кармане. Радиус его действия невелик, а он синхронизируется от альфа-ритмов мозга.

— А как же называется эта штука?

— "Галатея".

— "Галатея"? Постой, припоминаю: скульптор Пигмалион изваял мраморную скульптуру необычайно красивой девушки и влюбился в нее. Боги сжалились на его мольбы и оживили статую. Это и была Галатея… Так?.. Но к чему здесь мифология?

— Ну какой ты нетерпеливый! — пожал плечами Лев. — Что это будет за сюрприз, если я расскажу все заранее? Скажу только одно: эффект будет просто чудесный!

— Ладно, — сказал я и, чтобы не обидеть Льва, положил "Галатею" в карман комбинезона. — Вернусь — расскажу тебе про твои чудеса. А сейчас — пора отправляться.

Мы попрощались, как настоящие искренние друзья. Я не почувствовал ни малейшего беспокойства; не появилось то, что некогда звалось "предчувствием" — то есть подсознательный анализ третьей сигнальной системы. Видимо, мое сознание просто заглушило тревожные сигналы, потому что мне не могло даже пригрезиться, что мой бывший друг сознательно подсунул такое страшное средство самоуничтожения. И вот сейчас я вижу перед собой колючие, полные ненависти глаза Льва Черняка и слышу его последние слова:

— Так не забудь про "Галатею"!

Нет, я не могу забыть о ней, даже если бы хотел. Я не забываю ни на миг и Льва Черняка. Мне представляется: может, именно сейчас он подает такую же шкатулку еще кому-то на Земле; подает, зная, что совершает непоправимое преступление перед человеком и перед человечеством. Достаточно нескольких таких аппаратиков, чтобы началась безудержная эпидемия, ибо тот, кто стал рабом "Галатеи", чувствует непреодолимое желание заразить своей страстью других. Я полностью осознал это только сейчас. Осознал и испугался, потому что мне захотелось немедленно выключить лазерный передатчик, запустить реактор и любой ценой добраться до Земли…

Нет, я переборол себя, задержал руку, которая уже тянулась к кнопке запуска. Я должен остаться человеком до конца. Но мне все труднее сдерживать себя, поэтому я буду спешить.

Итак, я вылетел с Северного космодрома. Рейс к Межзвездной базе — обычный, рядовой рейс по досконально изученной и абсолютно безопасной траектории. Собственно, нет никакой разницы, или направляешься на Плутон, или за пределы Солнечной системы. В межзвездном пространстве даже спокойнее, потому что там нет ни астероидов, ни блуждающих спутников прошлого века. Единственное, что порой тяготит в звездном рейсе, — одиночество. Но пенять не на кого. Ведь это мы, астролетчики, после сотого успешного рейса на Базу добились разрешения Высшего Совета Астронавтики сократить экипаж звездолетов до одного человека, — это позволило брать на борт корабля дополнительно несколько тонн груза. И честно говоря, не так уж страшно побыть три месяца наедине с самим собой.

На Межзвездную базу я прибыл без приключений, выгрузил контейнеры с ядерным топливом и сразу же отправился обратно, захватив почту героических строителей, которые в вековечной тьме, где наше Солнце блестит только чуть-чуть ярче, чем другие звезды, готовят трамплин для прыжка к Альфе Центавра.

Впереди было сорок дней спокойного, скучного полета. Если путешествие на Базу еще требует некоторого напряжения, ибо надо вывести звездолет в крохотную точку посреди бесконечного пространства, то при возвращении в Солнечную систему мы отдыхали, вполне полагаясь на киберштурмана.

И тут я вспомнил про "Галатею".