Альфред Ван Вогт - Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А

— Мы пришли, — сказал Кренг. — Это комнаты для гостей президента. — Он повелительно махнул рукой охране: — Вы свободны.

Отступив в сторону, он вежливо пропустил Госсейна вперед и прошел за ним в просторный холл.

— Спальня, ванная, запасный выход, — объяснил он, указывая на двери, ведущие из холла. — Комнаты смежные. — Помолчав, он добавил: — Охраны нет, вход свободен, но бежать и не пытайтесь. Уверяю вас, из дворца вы не выйдете. — Дружелюбно глядя на Госсейна, он сказал: — В шкафу вы найдете вечерний костюм. Часа будет достаточно? Я бы хотел кое-что показать вам перед обедом.

— Хорошо, — сказал Госсейн.

Раздеваясь, он обдумывал возможность побега. Если Кренг сказал правду и охраны нет, можно попытаться незаметно выскользнуть отсюда. Хотя, конечно, возможно, это провокация.

Из нескольких костюмов, висевших в шкафу, он выбрал темный с блестками и уже направился в ванную, когда услышал в холле какой-то шум. Накинув халат, он вышел из спальни. Патриция Харди осторожно закрывала дверь запасного выхода. Повернувшись, она двинулась ему навстречу.

— Вы поступили глупо, убежав, когда начался обыск, — сказала она сразу. — Разве вы не слышали, что я отказалась подчиняться приказу Торсона? — Она тряхнула головой и, не дожидаясь ответа, продолжала. — Ни к чему вспоминать прошлое. Да, вы убежали, вас убили, а теперь вы вернулись. Ведь это вас убили? — Госсейн собирался ответить, но она опять не дала ему вымолвить ни слова. — У меня всего минута. Должна вам сообщить, что после вашего побега месяц назад я на подозрении, и если меня здесь застанут… — она пожала плечами. — Госсейн, кто вы? Мне надо знать.

Появление Патриции сняло с Госсейна ощущение полного одиночества. Ее возбуждение передалось ему.

— Говорите же! — нетерпеливо сказала она.

Госсейн вздохнул и в нескольких словах передал ей ход событий. Проснулся на Венере. Как там оказался, не знает. Попал в плен. Скрывать ему нечего. О том, что Прескотт участвует в заговоре, она знала от Кренга. Госсейн понимал к тому же, что комнаты могут прослушиваться, и об осторожности забывать нельзя.

Не дослушав до конца, Патриция досадливо закусила губу и опустилась в кресло.

— Значит, вы знаете не больше, чем тот, первый, — сказала она горько. — Похоже, вы и правда только пешка.

Госсейн стоял, глядя на нее сверху вниз. Он не хотел обсуждать с ней вопрос о двух Госсейнах, хотя кое-какие соображения на этот счет у него были. Он понимал, что она права, но все равно обидно, когда тебя называют пешкой.

— А при чем, собственно, здесь вы? — спросил он.

Взгляд девушки потеплел.

— Извините меня, — сказала она. — Я не хотела обижать вас. Дело в том, что все заинтересованные стороны пребывают в недоумении из-за того, что вы сами ничего не знаете о себе. Торсон, личный представитель Энро, отложил вторжение на Венеру. Понимаете? Я знала, что это вас заинтересует. Не перебивайте меня. Я хотела серьезно поговорить с вами еще месяц назад. Разумеется, вы хотите знать, кто такой этот Икс. Мы тоже. Это человек с железной волей. Но никто не знает, к чему он стремится. Пока, по-видимому, он думает о своем выдвижении. Он сказал, что вас надо использовать. Представители Галактической Лиги тоже ничего не понимают: они не могут решить, на чьей стороне тот космический шахматист, который ввел вас в игру. Все бродят впотьмах, не зная, что делать дальше. — Патриция остановилась, глаза ее горели. — Для вас сейчас открываются невиданные возможности. Не упускайте их. Соглашайтесь на любое предложение, не ставьте жестких условий. Вам надо остаться в живых.

Она вскочила с кресла, дружески коснулась его руки и побежала к выходу.

— Желаю успеха! — сказала она напоследок и исчезла за дверью.

Пока Госсейн принимал душ, из головы не выходила мысль: «Откуда она все знает? Кто она?»

Выйдя из ванной, он увидел в холле Майкла Харди. Президент сидел в кресле.

Увидев Госсейна, он улыбнулся. Внешность президента соответствовала представлению о спокойном, выдержанном человеке с сильной волей и незаурядным умом — человеке, воплощавшем разум и справедливость. Он твердо встретил изучающий взгляд Госсейна.

— Я распорядился поместить вас в эти комнаты, — сказал Харди, — чтобы нас не подслушивали. У нас очень мало времени.

— Неужели? — сказал Госсейн. Он не скрывал неприязни к человеку, который стал президентом, миновав Игры, путем заговора и махинаций, обманув каким-то образом Машину, то есть совершив непростительное преступление. Госсейн воспринимал все это как личное оскорбление.