Владимир Третьяков - Свидетелей обвинения было двое

— А что вас, кроме хинди, интересует? — спрашивает профессор (потому что Юра — это уже знакомый нам Янчук). — С видео справитесь?

— Эта бандура не из самых сложных.

— Ну пошли тогда за вещами, — облегченно говорит Новицкий.

По дороге профессор признался Юрию, что технику он воспринимает лишь как неизбежное зло. И что магнитофон его особенно беспокоит.

— Вот этот «Ниво-семерка»? Зачем он вам вообще понадобился? По акустике он почти любому видику уступает.

— Что вы говорите?! Досадно…

— Акустический канал даже и неплохо продублировать, — сжалился студент над профессором. Вы ведь сами нас учили, что без дубляжа функций жизни не выстоять. Вот мы и запишем дважды. При двух микрофонах можно вот как сделать…

Новицкий мысленно улыбнулся. Хорошо все-таки быть хорошим психологом! Всего несколько слов сказано, и вот уже студент, робеющий перед преподавателем, становится полноправным партнером в научном исследовании… Правда, Лида к опыту была явно не готова. Слишком много она с ним связывала своего, личного. Достаточно только взглянуть на нее, когда она, например, камеру Юре передавала.

— Лида, ну куда это годится? — начинает психотерапию Новицкий. — Ведь вы же сияете! Таким сиянием можно любые телепатемы задавить. Излучать вам надо совсем другое — спокойную доброжелательность. Потому что через вас, особенно на первых порах, пойдет все наше общение с председателем.

Лида кивает. А профессор подмигивает и говорит:

— Ну, а председателя я беру на себя!

— Приехали, — оповещает Лида. — Восьмой этаж.

На звонок Лиды дверь открылась.

— Дядя Матвей, здравствуйте! — говорит Лида. — Вот и мы.

— А приборов-то навезли, батюшки! — притворно ужасается хозяин. — Неужто все — на мою голову? Проходите, пожалуйста, в эту комнату.

— Ну что, Матвей Иванович, приступим? — обращается профессор к хозяину квартиры. — Освободите запястья и лодыжки. Лида на вас специальный халат наденет с электродными завязками. Шлем мы пристроим попозже, чтобы он вам слушать не мешал. Нам будет помогать Юра. Он — наш оператор. Итак, о своих способностях давно догадываетесь?

— Еще бы не догадываться! — почему-то сердито отвечает председатель. — Всякая дурь тебе в голову лезет… Попробовали бы хоть разок в моей шкуре!

— Другими словами, вы свою исключительность осознаете?

— Ну, вроде того.

— Вот это напрасно! Потому что телепатия — типичный пережиток. А мы просто разрабатываем одну тему, и хотим, чтобы Вы нам помогли…

— Ой, лукавите вы тут что-то, — отстраняясь от шлема с присосками, говорит председатель. — Коль у вас не любопытство, так почему же вы все время думаете: получится — не получится? И какие-то древние контакты хотите через меня освежить? Это ведь ваши мысли, разве не так?

— Молодец Матвей Иванович! — захохотал Новицкий, чтобы скрыть смущение. — Я-то хотел вас подготовить, психологическую засветку убрать. А вы меня расшифровали!

— Ну вот. Извиняйте уж, но куклой в ваших руках… быть что-то неохота. Так что все козыри выкладывайте, или…

— Договорились, все как есть сейчас расскажу. Юра, у вас готово? Отлично. Только это не микрофон, а электротон, причем многоканальный. Его лучше за Матвеем Ивановичем поставить, а не перед ним — чтобы базовое различие усилить. Лида, нули на КГР-датчиках хорошо вывели? Юра, включите таймер. По первому сигналу точного времени запускаем все. А теперь камеру в руки. Помните: вы — оператор документального кино…

И профессор стал рассказывать о своей гипотезе.

— В общем так, Матвей Иванович, — сказал Новицкий. — Не исключено, что род телепатов сохранил в своей наследственной памяти следы давних встреч с инопланетными существами. Палеоконтактов, как теперь говорят. Предлагаю вам в глубинах своей памяти покопаться, а мы документально засвидетельствуем, если там что-нибудь отыщется.

Тут председатель и говорит:

— А чего копаться-то? Не далее как неделю назад это было. Так что хорошо помню.

В наступившей тишине стали слышны попискивания таймера, выдававшего опорные синхроимпульсы, шорох лент.

— Что же вы сразу-то не сказали?! — наконец нашелся Новицкий. — Пожалуйста, расскажите. И как можно подробней!

— В тот день мы рассматривали жалобу Ховрятовского на Казякина. Веду я, значит, собрание, все как обычно. И вдруг замечаю: лезут ко мне какие-то посторонние мысли. Начинаю думать: кто их запускает? Но никого подходящего в зале не нахожу. А мысли идут. Непривычные, да и неразборчивые поначалу. Потом уж смысл стал просвечивать. Мало того, что дело склочное, так еще и сказки выслушивай инопланетные…