Вячеслав Куприянов: Орден полярной звезды

Основатель представил себе, что будет, когда эти идеи выйдут за пределы саркофага, за пределы тюрьмы и овладеют массами, но голос надзирателя вернул его к мрачной действительности:

— А я все хотел вам показать еще один наш саркофаг. Пройдемте-ка по нашей тюрьме! — Он звякнул ключами.

Как он это произнес: по нашей тюрьме — любовно, как будто по родной стране, — мелькнуло в голове ученого и тут же утонуло во тьме его старых мыслей.

Они вошли в полутемную прохладную камеру, похожую на рентгеновский кабинет, где немудрено столкнуться с собственным скелетом. У освещенной фиолетовым светом стены стоял стеклянный гроб, в котором лежал в глубоко задумчивой позе лысый человек с редкими усами, одна рука на груди была сжата в кулак, как будто в нем была зажата последняя копейка. Нижняя половина тела терялась в темноте, отчего казалось, что это великан с бесконечными ногами.

— Кто это? — содрогнулся ученый.

— Это, если можно так сказать, наш заключенный номер один. Его заслуга в том, что ради него и была создана вся тюрьма. Это, несомненно, выдающееся достижение. Но не главное. Обратите внимание, как он хорошо выглядит!

— Он мертв? — в ужасе взирая на мумию, спросил ученый.

— В том-то и дело, что жив.

Заметив, что ученому, больше имевшему дело с сухими схемами, а не с живой жизнью, стало явно не по себе, надзиратель поспешил вывести его отсюда под предлогом, что здесь нельзя курить.

Уже в своей камере Основатель, как в полусне, различал смешанные с табачным дымом слова, дым давал им невечную синюю ускользающую плоть.

— Это у вас очень хорошая идея — дать народу надежду на вечность посредством далекого космоса. Вы же предсказывали нашему народу, что он заработает себе бессмертие, а затем начнет воскрешать и другие народы, уже сошедшие с исторической арены. А чтобы не началась война за передел мира между воскресшими народами, им с вашей легкой руки будет предоставлено дополнительное космическое пространство со всеми удобствами. За тридевять земель! Правы были предки, когда рассказывали сказки. Отдельный космос для гуннов, свой космос для сарматов и скифов, главное, чтобы они и там не сталкивались, а в крайнем случае — торговали. Вот мы вам сейчас не просто так еще один саркофаг показали. Нам надо, чтобы вы и ему достойное место подыскали. Созвездие Льва, или там Кентавра, вам виднее. Но вы уж не тяните долго, вы не думайте, мол, уж он-то и так доживет-дотянет. Мы, конечно, можем гордиться нашими успехами в области бальзамирования. Кстати, вы заметили?

Надзиратель так пыхнул трубкой в его сторону, что он закашлялся от чужого едкого дыма, но сквозь кольца его наконец увидел, на что ему указывают.

— Заметили? Сапоги! Видите, как блестят! Ночное небо, Млечный Путь! Это наши бальзамировщики создали такую уникальную ваксу для моих сапог; теперь даже если подметки сносятся, голенища все равно сиять будут! Ну, заговорился я с вами. Пора.

И он ушел, оставив ученого размышлять о блеске и бессмертии вселенной.

Шли годы, чертежи становились приборами, приборы уносили на так называемые полевые испытания и не всегда возвращали. Росли ученики, самые способные из них сами заводили учеников, менее способные сами собой отсеивались, возможно, даже выходили на свободу.

Неоднократно ему доверительно сообщали о поимке шпионов, засланных в тюрьму только для того, чтобы выкрасть его секреты. Ведь видимый космос пока еще не принадлежал никому, что противоречило священному принципу частной собственности. Бумага для всех его работ выдавалась с грифом «совершенно секретно» и заранее была пронумерована, но даже названия просачивались за положенные пределы, эти названия уже настораживали и пугали: «Завоевание источников света без помощи тягловых животных»; «Овладение безвоздушным пространством негеометрическими методами; «Вытеснение вакуума из мест довольно отдаленных» и т. д.

Не так просто было шпионам просочится в тюрьму, чтобы вплотную приблизиться к его секретам. Некоторые ради этого становились на зыбкий путь уголовников, принимались грабить по ночам несчастных прохожих, что им вполне удавалось, но добыча была обычно невелика, а надежда на то, что их при этом схватят, не оправдывалась. Контрразведка разгадала этот ход противника и тут же была расформирована, а правоохранительным органам было дано негласное указание не трогать ночных лиходеев, несмотря на ропот несведущего населения.