Дмитрий Изюм: Туда где твоя кровь

А потом были трое суток метаний босиком по незнакомому лесу в поисках хоть каких-нибудь признаков человека, хоть одной дороги или просеки, хоть одной завалявшейся бутылки или банки. И вот когда он в отчаянье лежал с резью в животе, объевшись каких-то ягод, он услышал звук барабана. Звук был странным, его не кружило и не разносило по всему лесу — шел он строго с одного направления, в котором поднявшийся Санька и потопал. И спустя два часа набрел на стойбище, посреди которого увидел здорового старика, мерно бьющего колотушкой в большой бубен.

— Дедушка, я тут заблудился! Помогите мне! От вас позвонить можно? — Жалобно спросил его Санька. Старик ответил что-то на непонятном языке. «Чукча что ли?» — подумал Санька, — «да нерусский еще».

— Ду ю спик инглишшш? Шпрехен зи дойч? Телефон! Фоун! Телефункен!………… в рот!……!

Дед скорчил злобную рожу и с какими-то резкими словами зарядил ему колотушкой в лоб. Сначала посыпались искры, а потом стало темно.

Очнулся он тогда в полутьме хижины, тихонечко встал и вышел наружу. Снаружи горел костерок, а в котелке над ним что-то булькало. Старик сидел рядом со входом, уставившись в одну точку, и молчал. На Саньку он не обратил вообще никакого внимания, как-будто его и не было.

— Блин! Да где я вообще? Вот ведь попал! Попаданец, твою-та…. — Вспомнив про колотушку, замял конец фразы и, на всякий случай отодвинувшись от старика, потёр шишку на лбу. — Дед! А дед! Скажи чего-нибудь! Как это место называется хоть? Дед! Ты чего, помер что ли? Да нет, живой вроде. Шаман поди, грибов нажрался и кайфует. Ау!

Поняв, что от старика сейчас ничего не добиться, подошел к костру. От котелка пахло умопомрачительно, чем-то грибным.

— Ну и ладно, дед. Хоть поесть сготовил — и то хорошо.

Поначалу была проблема с ложкой, но спустя пол-часа, сняв котелок с огня и остудив в бьющем рядом ключе, Санька вполне сносно обошелся питьем бульона через край, а гущу вычерпал руками.

— Ладно, надо хоть котелок помыть, да деду тоже сготовить, а то сожрал все без спросу. Грибы-то вот они, лежат кучкой.

Готовить Санька умел, на маму-то глядючи, вот только личной практики было маловато. Но он справился. Поскоблил грибы лежащим тут же ножом из странного материала — то ли металл, то ли камень. Обмыл их, порезал и поставил вариться в котелке. Поискал взглядом овощи — ведь были они в вареве. Ага, вот корешки похожие, а вот и соль в мешочке. Через пол-часа в котелке булькало и пахло достаточно аппетитно.

От входа в хижину послышался шорох. Дед поднялся, хлопнул себя по ляжкам и что-то сказал. Потом как-то резво сделал несколько наклонов в разные стороны, с похрустыванием всеми своими костями, и подошел к котелку. Понюхал. Одобрительно кивнул. А потом пошел в хижину и вынес оттуда бубен с колотушкой. Знаком показал Саньке сесть на соседний пень, всучил ему в руки бубен и колотушку и махнул рукой. Санька, от удивления открыв рот, неожиданно сам для себя стукнул колотушкой в бубен. «Бомммм». Мах рукой. «Боммм». Дед задал ритм, затем снял с костра котелок, достал откуда-то из-за пазухи деревянную ложку и сел жрать. Санька ошалело бил в бубен и думал, какие все-таки забористые у деда грибы.

Так продолжалось несколько дней. Дед сидел со стеклянными глазами, на вопросы не отвечал и вообще больше молчал. Санька ел, готовил и, по желанию хозяина, часами бил в бубен. А потом он плюнул, взял с собой сушеных грибов и пошел искать людей. Так он ходил раз восемь, и последний поход продолжался две недели. Ходил по солнцу, по мху на деревьях, по зарубкам. За эти месяцы блужданий набил на ногах роговую кожу, выучил все местные грибы и ягоды, и съедобные, и, значительно лучше — несъедобные. И всё равно, отчаявшись, возвращался на звук бубна. А пару раз его полудохлого притаскивал обратно дед. Лечил, выхаживал, и все повторялось по-новой — костер, жрачка, бубен.

И вот однажды, когда он в полной прострации сидел и мерно долбил, а в голове не было ни одной мысли, он услышал голос.

— Вечно вы, молодые, куда-то торопитесь. Бросаетесь с голой жопой на меч. А толку? Нет бы выучиться, да выйти спокойно, так вы в закрытую дверь бьетесь. А она не откроется. Убежище только впускает легко, кого от страху, а кого по случайности. На то и рассчитано, для спасения, когда и силы, и время на исходе. Но выход отсюда только один — научиться управлять собой и своей силой. Или здесь же состариться и умереть. Ну или не состариться, а просто умереть, можно даже самому.