Сергей Синякин: Дар случайный

А Завгороднев уже храпел и сновидение робко заглянуло в его смятенную, качающуюся от выпитого спиртного душу, испуганно отшатнулось, но потом все-таки вошло, кривясь и морщась от запаха водки, поежилось и нехотя принялось выполнять свою задачу - сниться. А может, и не сон это был, а просто дар такой выпал Борису Завгородневу - воплощать в реальность то, о чем другим просто мечталось...

2. Деревенская проза.

Завгороднева мучила изжога и, может быть, именно поэтому солнце палило нещадно. Пора было косить, а колос лег, комбайн, этот кусок заразы, не работал из-за того, что в бункере полетел шкив. Бригадир обещал, что шкив подбросят, но техпомощь почему-то задерживалась. Обнаглели, гады, небось по пути к Аньке в чайную поехали пивка холодненького попить, да засиделись. Борис посидел под натянутым брезентовым тентом, который совершенно не спасал от жары, выпил стакан солоноватой теплой воды и громко выругался, испугав млевшую под столом дворнягу. Пес обиженно гавкнул и отполз подальше. Шкура его была в опилках и черных прошлогодних репьях. Завгороднев плеснул на него остатками воды из стакана и лег на скамью. Лежать на жесткой скамье было неудобно, но зато был виден сломавшийся комбайн. Красным пятнышком он выделялся на желтом, наполовину скошенном поле левее жухлой от жары лесополосы. И какого хрена, спрашивается, он делал в деревне? Тоже мне выискался ударник кому нести чего куда! Закончится жатва, начнут лить дожди, грязь непролазная начнется, такая, что сапоги в ней оставлять будешь. А председатель будет нудить и грозить карами, и тогда придется в самую грязюку ползать по комбайну, думая, из какого дерьма сотворить чудо - заставить комбайн двигаться до центральной усадьбы. Ремонтировать его до весны, конечно, никто не будет и там, но не бросать же машину в поле, тем более, что его уже в конце сентября начнут вспахивать под озимые.

Завгороднев сел, тоскливо глотнул еще полстакана отвратительно теплой воды, плеснул прямо через грязную майку себе на грудь. Жаль, что не Грунин клин ему довелось проходить, там, по крайней мере, искупаться в пруду можно было бы!

Ему послышалось, что где-то тарахтит мотоцикл, и Борис немного позавидовал человеку, который сейчас мчит через степь, обдуваемый свежим ветром. Он встал, подумал немного и вылил несколько стаканов теплой воды на всклокоченные, слипшиеся от пота волосы.

Тем временем тарахтение мотоцикла слышалось все ближе и вот уже из-за лесополосы показался "Ковровец" с коляской. "Ковровец" был только у его свата, у остальных давно уже были "Днепры" или "Явы", и только Игумнов не обзаводился новым мотоциклом, хотя и возился со своим "Ковровцем" каждую зиму.

Васька Игумнов подкатил к натянутому на шестах брезенту и крикнул, снимая шлем:

- Загораешь?

- Шкив полетел, - хмуро сказал Борис. - А "летучка" где-то застряла. Жди вот!

- Не дождешься, - заверил его Игумнов. - "Летучка" сейчас на Алимо-Любимовку пошла, там Ванька Гаранин на своем "Кировце" с моста улетел.

- Пьяный? - приличия ради спросил Завгороднев.

- Трезвый что ли? - удивился сват. - А я вот думаю, дай заеду, посмотрю, как там Борька. А ты загораешь. Поехали, искупаемся?

- А вдруг шкив привезут? - засомневался Борис.

- Не привезут, - успокоил сват. - Поехали, Борь. Тут всего-то три километра. Погляди на себя, ты уже солью пошел, нос даже белый!

Завгороднев подошел к мотоциклу, откинул чехол и полез в коляску. Игумнов дрыгнул ногой. Мотор завелся, что называется, с пол-оборота. Игумнов вырулил на еле заметную двойную полоску степной дороги и прибавил газу.

- Я тебе точно говорю, - проорал он, - они там до вечера провозятся! Там кран нужен! Ванька ухитрился в самую балочку загреметь! Не вытащить им "Кировец" без крана!

- Ага! - ответно крикнул Борис, с наслаждением подставляя лицо встречному ветру. Хоть и теплый он был, зараза, но все лучше, чем застоявшийся зной на точке.

Вода была теплой, как в бочке. Однако едва Борис вылез на берег, как тело охватила долгожданная прохлада. Он постоял немного и снова бросился в мутноватую серую воду, саженками махнул на середину, нырнул в глубину, где били ледяные ключи, глотнул холодной воды и вынырнул, судорожно кашляя. Лег на спину и не торопясь поплыл к берегу.

Сват уже хлопотал возле разостланного байкового одеяла с рыжими подпалинами от утюга. На импровизированном столе стояла поллитровка "Пшеничной", серел крупно нарезанный хлеб, красные помидоры лежали вперемешку с желтыми стручками перца и зелеными огурцами. Игумнов на газетке пластовал сало. Сало у свата было знаменитое - с тремя мясными прожилочками, фамильный, можно сказать, продукт Игумновых, хоть и слегка оплывший на солнце. Борис взял бутылку в руки. Бутылка была прохладная, видно, в холодильнике сват ее держал и нагреться она еще не успела. Завгороднев разлил по половинке стакана, заткнул бутылку смятым хлебным мякишем.