Константин Ситников - Еще одно странное дело полковника Зислиса

- Эге, а это у нас что такое? - Дмитриев вывернул мужчине руку, и Дубинин увидел на ней россыпь багровых точечек от уколов.

Этого следовало ожидать. Он, наверное, и боли-то не чувствовал - так, приятную щекотку...

Дмитриев констатировал:

- Смерть наступила пять-шесть часов назад от удушения. Удушение произведено чем-то вроде металлической цепочки. На коже остались явственные следы звеньев... Щитовидный хрящ раздроблен...

дыхательные пути повреждены... Дальнейшее покажет вскрытие.

Пока Дубинин составлял протокол осмотра, вернулся Елкин.

Соседка, которая вызвала участкового, показала: она встает рано и радио на кухне никогда не выключает, а программа начинается без четверти шесть. Вот когда оно забормотало, в дверь-то и затрезвонили. Сосед сверху. Приученная теленовостями к осторожности, она открыла на цепочку, и сосед этот через щель бросил ей что-то насчет смежной квартиры и тут же торопливо сбежал вниз. Выждав на всякий случай еще некоторое время, она вышла на лестничную площадку и увидела, что обе двери квартиры налево распахнуты настежь. Она целую минуту постояла, прислушиваясь, но оттуда не доносилось ни звука. Внутрь зайти она не решилась. Вернувшись к себе, она и позвонила участковому.

Елкин поинтересовался, не слышала ли она какого-нибудь шума ночью. Как же, слышала. Слышала, как в дверь звонили, долго звонили, пока он не открыл. Было это уже часу в двенадцатом.

Потом за стеной слышались голоса, и не то чтобы там кричали, а скорее уж громко разговаривали. Пару раз двинули мебель. Потом на несколько минут успокоились. И вдруг стукнула железная дверь, послышались быстрые шаги, как будто кто-то быстро сбежал по лестнице, и громко хлопнула дверь внизу. Сколько их было? Да кто же их считал. Ну, то, что не один, это точно. И для троих шума было маловато. Пожалуй, что двое. Она было выглянула в глазок, да ничего толком не разглядела. Ей и в голову не могло прийти, что здесь творятся такие ужасы...

- Она что-нибудь сказала о жильце? - спросил Дубинин.

Он не стал уточнять, что при обыске не было обнаружено никаких документов убитого, что показалось ему довольно странным.

- Она говорит, что он снял эту квартиру около месяца назад.

Имени его она не знает. Сама квартиросъемщица, - Елкин заглянул в свой блокнотик, - Кропотова Антонина Ивановна уехала не то в Питер к родственникам, не то вообще за границу. Возможно, на четыре месяца, а возможно, и на полгода. Кропотова лишь вскользь упомянула об этом, когда заходила к ней с пирогом...

- С пирогом?

- Она испекла пирог с черникой и перед отъездом зашла к соседке.

- Они подруги?

- Да нет. Просто она оставляла квартиру надолго и хотела, видимо, чтобы соседка... ну, проследила, что ли...

- Она оставила свой телефон, куда соседка должна позвонить, если что-то случится?

- Нет.

Дубинин задумчиво покивал. Не помешало бы встретиться с этой Кропотовой Антониной Ивановной. На предмет выяснения личности убитого. Или, скажем, не было ли что-нибудь вынесено из квартиры? Хотя не похоже это на грабеж... Если верить соседке, он сам открыл своим убийцам. Он должен был хорошо знать их... Не оказал никакого сопротивления... А когда они его к батарее цепляли, он тоже не сопротивлялся? Если не считать следов пытки, на теле ни ссадин, на царапин... Надо же было так наширяться...

Узнать, кто к нему обычно приходил. И еще проверить этого соседа сверху. Просто так, на всякий случай.

- Елкин, - сказал он, - поднимись наверх и расспроси там насчет этого соседа.

Елкин радостно улыбнулся:

- Уже, Николай Николаевич. Я говорил с его женой. Она ни о чем не знает, но подтвердила, что муж сегодня утром очень спешил, опаздывал на деловую встречу. Она подумала, что с ним что-то случилось, и мне пришлось ее успокаивать. Вот его служебный телефон, но позвонить ему туда можно будет только во второй половине дня.

- Вот ты и займись. Хотя, похоже, тут мы не узнаем ничего нового. Молодец, лейтенант. Ну, все, можно выносить.

Двое санитаров, уже минут десять дожидавшихся в прихожей, внесли в комнату носилки.

Пока они выволакивали носилки, Дубинин успел лично расспросить соседку. У нее были навитые, крашенные хной волосы и лицо с двумя бородавками под носом. Узнав, что она учительница младших классов на пенсии, Дубинин больше ни секунды не сомневался, что она знает всех посетителей жильца наперечет. Если таковые, конечно, были. Он ожидал, что она начнет рассказывать об осаждавших квартиру толпах подозрительного вида молодых людей, законченных наркоманов, и об известного поведения девицах; ему уже не раз доводилось выслушивать подобное.