Ант Скаландис - Капуста без кочерыжки

- Правильно, - сказал он, - я бы на вашем месте тоже не поверил. И все-таки книгу написал я. Хотите, расскажу вам эту историю?

Вагон бросало из стороны в сторону. Колеса гулко стучали на мерзлых стыках. За стенкой, в служебном помещении громко храпел уснувший проводник-армянин. В щель, оставленную дверью купе, словно в прорезь амбразуры то и дело попадали огни, внезапные, яркие и бесшумные, как далекие разрывы снарядов. Спать не хотелось. Читать было невозможно. И я сказал:

- Валяйте, рассказывайте.

- Так вот. Я пишу хорошие фантастические рассказы.

Он прямо так и сказал, и я подумал: "Ну, скромняга!", а он продолжал:

- Давно пишу. Но меня никогда не печатали. Журналы отбрыкивались под самыми разными предлогами. Я даже стал коллекционировать рецензии, письменные и устные, которые записывал по памяти. Мне говорили, что мои рассказы банальны и говорили, что я пишу дичь, недоступную среднему читателю; мне говорили, что они подражательны и что они слишком оригинальны; мне говорили, что они дилетантские, стилистически слабые и что они чрезмерно эстетские, что я увлекаюсь формалистическими вывертами; их называли антинаучными и слишком наукообразными; перегруженными проблематикой и слишком безыдейными... Все это было забавно, но рассказы не публиковали. И тогда я решил обратиться к Рогалевскому. В его творчестве наметился какой-то застой. Он стал мало печататься, а все последние его вещи слишком походили одна на другую. И вот как-то я поймал его на комиссии по фантастике в ЦДЛ, и он согласился почитать мои рассказы. Я заинтриговал его предложением издать их под своей фамилией. Буквально на следующий день Рогалевский пригласил меня к себе домой. "Вы пишете неплохие рассказы, - сказал он. - Конечно, в них есть над чем поработать, но в принципе я принимаю ваше предложение. Гонорар пополам?" Я не ожидал такой щедрости и сразу согласился. Но Рогалевский оказался еще благороднее, он указал в книге мою фамилию.

- Потрясающее благородство! - заметил я с иронией. В этот момент я сделал вид, что поверил ему. - И что же, вам не обидно читать, как "Миры Сергея Ветрова" называют новым взлетом советской фантастики, ставят чуть ли не в один ряд с классикой, в то время как все лавры, предназначенные вам, нахально пожинает плагиатор, откупившийся половиной гонорара и жульнической уловкой с фамилией, могущей разве что выставить вас на посмешище, если вы вздумаете вдруг заявить о своем авторстве?

- Нет, - сказал Ветров, - не обидно. Знаете, что сказал Рогалевский, когда мы уже обо всем договорились?

- Интересно, что же?

- Он сказал: "А теперь, Сергей, признайтесь честно, чья это идея подсунуть мне ваши рассказы". И я признался. А он сразу поверил. Вот за что я люблю писателей-фантастов.

- Ничего не понял, - сказал я.

- Вы уже прочли рассказ "Стеклянный гвоздь"?

- Это где пришелец предлагает землянину свою повесть "Стеклянный гвоздь"? Он мне как раз меньше всего понравился. Идея слишком банальна: рассказать землянам о другой цивилизации под видом фантастической повести. Подсчитайте на досуге, сколько раз уже писали об этом.

- Да-а, - протянул он, нарочито бася. - Идея банальна, очень банальна. Как сама жизнь. Вы никогда не задумывались над тем, как банальна жизнь? Рождение, смерть, любовь, ненависть и ни черта нового. Герой рассказа "Стеклянный гвоздь" - это я сам, и пришелец действительно разговаривал со мной и действительно передал мне свою повесть.

С этого момента его исповеди я окончательно перестал ему верить, но слушать было интересно.

- Он подарил мне свою повесть на родном языке в виде книжки и на русском (он сам перевел) - в виде машинописной копии. И, представьте себе, в обоих вариантах автором значился не он, а известный в его мире фантаст, согласившийся за половину гонорара издать рукопись под своей фамилией. А когда я без всякой задней мысли поинтересовался, как это пришла ему в голову такая идея, он сообщил зловещим шепотом, что это не его идея, и в одной из глав повести "Стеклянный гвоздь" он пишет об этом. Способ публикации произведений начинающих авторов под фамилиями знаменитостей поведал ему житель далекой планеты Флагиатор, и негуманоидный этот писатель тоже признался, что позаимствовал идею из другой части вселенной.

- Так кому же она все-таки принадлежит? - не выдержал я наконец, задавленный этим потоком информации.

- Никому, - голос Ветрова тоже превратился в зловещий шепот. - Эта идея не принадлежит никому. Она вечна, как сама Вселенная. Вам знакома концепция вложенных миров? Вот и здесь нечто подобное. Бесконечная матрешка. Капуста без кочерыжки. Понимаете?