Ант Скаландис - Катализ

Она стояла, держась одной рукой за притолоку, а другой терла глаз. Волосы ее были растрепаны, ночная рубашка надета косо, наспех, на левой щеке остался след от смятой наволочки. И я ощутил жалость и стыд за свой поступок. А Ленка сказала:

– Свинья ты…

И добавила, не зная, к кому из нас обратиться:

– Свиньи вы, ребята.

И это было так трогательно, что мы прониклись к Ленке еще большей жалостью, но мы не знали, что делать, мы не решались вскочить оба и извиняться, и утешать ее, мы не знали, как она прореагирует, а кидаться к ней лишь одному из нас было бы уж совсем глупо. И мы сидели, полные оба одинаковой нежности и жалости к ней, и молчали, как дураки. И тогда из глубины коридора, из-за Ленкиной спины появилась еще одна точно такая же заспанная Ленка и с той же интонацией сказала:

– Свиньи вы, ребята.

И обе они засмеялись.

Вот это был розыгрыш! Мы вскочили им навстречу и тоже стали хохотать, и что-то кричать, и прыгать, и тискать друг друга, и целоваться меняясь партнершами, а потом я и Альтер подхватили каждый по Ленке на руки и понесли в комнату, и повалились все вместе на постель и было немного тесно, зато очень весело. Правда, должен признаться, в какой-то момент нам стало вдруг стыдно, и потому на первый раз ничего не получилось. Все-таки это было очень непривычно. Да еще нам всем одновременно неудержимо захотелось пить, и вообще мы чувствовали себя скверно.

– Ну, ладно, развратники, – сказала одна из Ленок, – шведской семьи из нас не вышло…

– Пока, – поправила другая.

– А я считаю, что вышло, – возразил Альтер.

– Не спорьте, – сказал я. – Мы – шведская семья по определению. Причем самая счастливая шведская семья в мире. Ведь более идеальную совместимость партнеров невозможно представить. А сейчас мы просто не в форме, и прежде всего надо позавтракать.

– Витька прав, – сказала одна из Ленок.

– Нет, – вмешался Альтер, – прежде всего надо придумать имя синтетической Ленке.

– Синтетика, – предложил я.

– Сам ты синтетика, – обиделась Ленкина копия, и я впервые увидел, кто из них кто.

– А что, – спросила Ленка, – для второго Виктора уже придумано имя?

– А как же, – гордо сказал мой двойник, – меня зовут Альтер.

– Отлично! – обрадовалась Ленка. – Значит, ее будут звать Альтерра. Нет, лучше Альтерина. А кратко – Алена. Годится?

– Годится, – сказала Алена.

Так нас стало четверо.

Было уже девять (два по Иркутску), и не то чтобы хотелось, но надо было позавтракать. Альтера послали за продуктами. Ленка занялась готовкой того, что было в наличии, а мы с Аленой решили прибрать в комнате и заодно подумать о работе.

– Слушай, – сказал я, воспринимая ее пока еще как Ленку, – а как это все получилось?

– Очень просто. Проснулась я, наверно, от жажды, услышала на кухне ваши голоса и сразу все поняла: ведь не сошел же ты с ума. Ну, сначала обиделась, конечно, разозлилась, а потом думаю, поступлю точно так же, ничего другого ты от меня и не ждешь, ну и пошла к сибру. Между прочим, даже не посмотрела, есть ли что в воронке питания – рисковала устроить очередной ураган, но ты туда воды набухал на целого бегемота, так что все вышло тихо, и мы…

– Погоди, Ален, но ведь ты же не Ленка, а говоришь от ее имени.

– Попробую объяснить. Понимаешь, все Ленкино прошлое я воспринимаю как свое, оно и есть мое, вплоть до того момента, как я вхожу в экспо-камеру и дергаю за веревки. А вот потом начинается нечто. Все вокруг растворяется в тумане, и я чувствую себя висящей в бескрайнем оранжевом пространстве. Причем ни за что не держусь, но никуда и не падаю. Потом помню, вдруг поняла, что все оранжевое из-за того, что глаза закрыты. Пытаюсь открыть – не удается: глаз-то никаких и нету. Хочу потрогать то место, где раньше были глаза, так ведь и рук тоже нету. Вот тут я и поняла, что у меня вообще нет тела, и возникло совсем уж странное впечатление, будто весь этот оранжевый простор и есть я. А потом оранжевое стало таять, тускнеть и рассеялось, как туман. А ощущение собственного тела пришло скачком, сразу. Я стояла в гивере, и не было никаких иллюзий. Полная ясность: я – копия. Вышла, увидела Ленку и говорю ей: «Давай подшутим над ними».

Я вспомнил рассказ Альтера о своем появлении. Все совпадало. Только у него была чернота, а не оранжевый простор, и ему удалось открыть глаза, но от этого ничего не изменилось. Тела своего от тоже не чувствовал, однако продолжал считать, что оно есть.