Ант Скаландис - Катализ

– Да, он только не догадался, что в будущем ее сделают разменной монетой. И неужели, скажи, неужели общаться можно лишь только так?

– Ну, разумеется, нет. Однако великих людей мало, да и просто знаменитых немного, а общаться с ними хочется всем. Возникает конкуренция. И тут пожалуйста: один интересен в интеллектуальном споре, другой – на теннисном корте, а я – вот… Ты пойми, Зайчик, в мире абсолютного изобилия обесценилось далеко не все. Есть доступ в определенные сферы, есть возможность участия в межзвездных экспедициях, есть право на выбор планеты, есть власть, наконец, – все это не для всех. Всегда будет что-то, чего на всех не хватит. А мы, гетеры высшего класса, имеем многое, почти все. Благодаря таланту, конечно, – добавила она.

– Талант… – задумчиво повторил Женька.

– Обязательно талант, – сказала Ли убежденно. – Сегодня талант необходим в любом деле. Иначе просто не имеет смысла работать. Ведь мы работаем прежде всего для удовольствия. На всякой работе.

– И ты получаешь удовольствие от своей работы?

– К сожалению, не всегда. Последнее время все реже. Надоело, наверное. Социологи уверяют, что профессию надо менять минимум раза два-три в жизни, а некоторым и чаще. Мы все-таки очень долго живем. А потом с этой кротовской политикой в городе становится все меньше приличных людей и все больше каких-то отвратительных типов.

– А тебе не кажется, что это закономерно?

– Что именно?

– Что вокруг борделя собираются по преимуществу отвратительные типы. Понимаешь, я никогда не был против самой идеи проституции, как профессии, тем более в ее красивом древнегреческом варианте. Гетера, – произнес он с чувством, – звучит-то гордо как! Но так уж получалось всегда, да и сейчас, как видно, получается – ничего тут сибр не изменил – в борделях скапливалась вся грязь, вся нечисть, все подонки преступного мира. Почему это, Ли, почему?

– Зайчик, а ты становишься пессимистом. Ты видишь во всем плохое.

– Это ваш искусственный город делает меня таким, – мрачно пояснил Женька.

И понял вдруг, чего он хочет.

– Я хочу дождя, и леса с шумящими деревьями, и мокрой травы, и солнца, и пения птиц! Ли, я хочу на волю из-под этого колпака! Как вы живете здесь, Ли?!

– Успокойся, Зайчик, здесь все это есть. Ты просто плохо знаешь Норд.

– Где здесь? Под колпаком? – удивился Женька.

– Ну, да.

– А я настоящего хочу. Настоящего. Понимаешь?

– Понимаю. Мы же здесь небезвылазно торчим. И тебе за дождем придется поехать на юг. А вот солнце… Ты знаешь, какое сегодня число? Полярная ночь сегодня кончается.

Конрад подошел к столу и положил перед Кротовым оранжевую горошину.

– Что это? – спросил председатель.

– В некотором роде оранжит, – пояснил Конрад и добавил, – а теперь смотрите.

Горошина начала быстро расти и превратилась в сибр, который несколько раз на глазах у ошарашенной публики переменил свой внешний вид. Шейла вскочила и, охнув от боли, упала обратно в кресло. Альтер смотрел на Брусилова и улыбался одними глазами, боясь раньше времени выдать свою радость. Станский ничего не понимал, а Кротов, ставший белым, как молоко, произнес:

– Ты что, Сид, на старости лет решил стать фокусником?

– Это не фокус, – сказал Конрад. – Это искусственный оранжит. Только сегодня сделал. Тебе привез показать. Так что ты на это скажешь, товарищ Кротов? Стоит ли теперь с сеймерами бороться?

А Кротов ничего не сказал. Кротов был мертв.

Альтер заметил это первым. Он вскочил, обнял Виктора, потом Конрада, потом охнувшую от боли Шейлу и, наконец, даже Эдика.

– Блестяще, ребята! – приговаривал он. – Просто потрясающе! Я вам как политик говорю, это выше всяких похвал!

Тут до Станского дошло, и он спросил:

– Так это что, был блеф, сэр Сидней?

– Да какой, к чертовой матери, блеф! – разозлился Конрад. – Я всю жизнь работаю над созданием искусственного оранжита, наконец, совершаю вторую всемирную революцию, и в благодарность за это один, не успев слова сказать, отдает Богу душу, а второй кричит: «Молодец, старик, это был гениальный блеф!»

– Да ты что?! – Альтер отказывался верить.

И Виктор сказал ему:

– Дурачина. Разве ж я умею из горошины сибр выращивать? Покойник-то наш умнее тебя оказался.

– Всем руки вверх! – послышалось от двери и сидящие за столом обернулись.

Шестеро грин-блэков стояло вдоль стены с оружием в поднятых руках.

В центральном московском гибернатории вернули к жизни гражданку Земли Беленькую Екатерину Сергеевну 1957 года рождения, дата вакцинации – 8 февраля 2 года ВК, дата криоконсервирования – 4 июля 11 года ВК. И вместо обычного вопроса: «Какой нынче год?» или «С бессмертием все по-старому?», она спросила: