Ант Скаландис: Здравия желаем, товарищ Эрот !

Но поступок Клайтора до глубины души возмутил госсекретаря США Олди Мэдрайт, не обладавшую сексуальной привлекательностью, сопоставимой с юной британской леди. А вместе с почтенной дамой возмутился и весь американский народ. Вот вам и импичмент! Это уже серьезно, ведь минимум три четверти Галактики контролировали именно Соединенные Штаты.

Вот на этом замечательном фоне случается ЧП в России. На заводе имени Хреничева шестой месяц не платят зарплату, рабочие начинают бастовать, и очередная копия президента сдается в срок, но с большими недоделками.

Новый орган законодательной власти Державная Мысль выдвигает обвинение по пяти пунктам:

1. У президента постоянный насморк.

2. Левая рука не шевелится вовсе.

3. Правая рука шевелится, но не дотягивается до носа, поэтому носовым платком орудуют исключительно референты, а такое, по общечеловеческим понятиям, совсем не эстетично.

4. Есть подозрение, возникшее на основании одорологических иссследований, что очередная копия страдает также недержанием мочи.

5. А вот не хрена было посылать "диких грачей" на растерзание диким чевенгурцам!! Словом, импичмент по полной программе.

Не пора ли нам эмигрировать в Израильский сектор? вопросил командир. Планета Хайфа. Пальмы. Теплое море.

Никодим явно намекал на иудейское происхождение штурмана Эдика Ярославского, но экипаж шутки не принял, и лица у всех сделались серьезными.

Однако обсудить они ничего не успели, потому что раздался сигнал экстренного вызова и бодрый молодой голос сообщил, что через два часа к ним пристыкуется правительственный бот с целью проведения важных переговоров. А за это время команда должна полностью приготовиться к официальному визиту согласно существующим инструкциям. И, кроме того, необходимо привести в порядок бортжурнал на предмет его инспектирования. Последнее было совсем неожиданным: бортжурнал давно уже вели как попало, и капитан мигом забыл о большой политике, озаботившись мелкими, локальными, но животрепещущими проблемами.

Странно повела себя Люба. Она непроизвольно ойкнула, услыхав раздавшийся в динамиках голос, потом слушала всю эту бюрократическую абракадабру с загадочной мечтательной улыбкой и наконец проговорила:

Да это ж Сашка!

Какой Сашка? не понял Эдик.

Мой брат.

Ты уверена?

Ну, мне так показалось.

А показалось, так и помолчи пока.

Штурман Моськин счел необходимым прервать эту дискуссию.

Любаня, вот прилетит, тогда и посмотришь. У нас времени мало.

Эдик, кажется, ты отвечаешь за бортжурнал?

И тогда Эдик густо покраснел. Пришлось товароведу Ярославскому признаваться, что уже не первый месяц минул, как превратил он бортжурнал в некое подобие личного дневника. Ну, скажите, как такое показывать начальству?! Возникла задача в жуткой спешке сочинять официальные записи за весь истекший период. В наказание поручили это именно провинившемуся Эдику, а в помощь выделили всю женскую часть коллектива как наиболее аккуратных исполнителей. Штурман Моськин принялся за наведение общего порядка, а капитан потребовал бортжурнал себе на стол и принялся за его изучение.

Вначале вроде для того, чтобы примерно наказать облажавшегося подчиненного.

Затем чтобы вычленить из безумного текста полезные для официальных записей сведения, а потом... Да что там греха таить! Никодим просто увлекся чтением. Он и не догадывался раньше, что его доблестный сотрудник, агент Комитета Галактической безопасности, помимо всего прочего, ещё и писатель. Наряду с редкими записями научного и производственного характера (все, что касалось торговли, фиксировалось в отдельном гроссбухе), у Эдика встречались дежурные хохмы типа "Погода за бортом" или "Новости из ниоткуда", но больше всего оказалось подробных описаний его сексуальных развлечений с Любашей. Как тут не увлечься! Впрочем, в итоге Никодим утомился от повторов в конце концов, его Надюха умела все то же самое, если не больше, а вот что запомнилось сильнее прочего, так это самые первые длинные записи Ярославского, озаглавленные так: "Лирический отчет №1" и "Лирический отчет №2".

Да, с тех пор, как экипаж их корабля удвоился и уравновесился по половому составу, прошло вроде не так уж и много всего какой-нибудь год по внутрикорабельным часам, но они частенько разгонялись и тормозились со сверхсветовыми скоростями и попадали в мощные хроновихри, так что на Земле пролетело существенно больше времени. Никодим вспомнил только что прослушанные теленовости и с ностальгической теплотой подумал о далеких временах, которые так цветисто описывал в своем бортжурнале