Джон Ринго - Дорога на Дамаск

— Как давно я хотела вырвать этой гадине его лживый язык1 — прошипела Мария.

— Сегодня вам представится такая возможность!

Вместе с Марией, ее сыном и дочерью Саймон спустился на улицу. Их сопровождал один из появившихся ранее в квартире Марии мужчин.

— Машина вон там, — буркнул он, ткнув пальцем в сторону соседнего грязного переулка.

Саймон не знал имени этого повстанца. Бойцы городского сопротивления не уступали осторожностью каламетским фермерам.

Автомобиль охраняли два городских повстанца с пистолетами. Впрочем, охранять его было особенно не от кого. Улицы опустели. Не видно было даже беспризорных ребятишек.

Мария огляделась по сторонам. На первый взгляд она казалась испуганной, но на самом деле ее глаза сверкали ненавистью и решимостью.

Автомобиль был ржавым и помятым, но под капотом у него урчал мощный двигатель.

Казалось, трущобы вымерли, но в богатых районах жизнь шла своим чередом. Сновали машины. Государственные служащие ехали домой. Состоятельные горожане направлялись в театры, клубы и рестораны. Эти люди могли позволить себе даже совершать покупки в магазинах с их заоблачными ценами. В правительственных учреждениях горел свет. Чиновники следили за ходом избиения беззащитных беженцев в Каламетском каньоне.

Пассажиры автомобиля ехали молча.

Тишину нарушало лишь дребезжание бортового кондиционера.

Им оставалось минут двадцать до центральной студии главного информационного канала Джефферсона, когда наручный коммуникатор Саймона издал условный сигнал. ^

— Черный Лев слушает.

— Мы на месте, — доложил Стефан. — Не хотите нам немного подсобить? Как насчет двенадцатого пункта «Альфы-3»?

— Сейчас узнаю. Если ничего не получится, я вам сообщу, если все в порядке — вы получите условный сигнал.

— Ждем!

Саймон перешел на другую частоту.

— Красный Лев! Как меня слышите? Прием!

— Слышу вас хорошо, Черный Лев! — спокойным голосом ответила Кафари.

— Надо выполнить «Альфу-3-12». Жмите на кнопку.

— «Альфа-3-12»?! — удивленно переспросила Кафари. — Только в Мэдисон или вообще повсюду?

— В Мэдисон и в долине реки Адеры. Мы хотим кое-кому пожелать спокойной ночи.

— Будет им темная ночь, — злорадно усмехнулась Кафари. — Но придется немного подождать.

Прошло пять минут. Семь. Двенадцать. Саймон наклонился вперед.

— Настройте, пожалуйста, на речь Санторини! — попросил он водителя.

— Вы что хотите, чтобы меня вырвало?! — пробормотал тот, но все равно включил информационный экранчик. Автомобиль был оснащен не только первоклассным двигателем, но и сверхсовременным коммуникатором устройством, захваченным у пэгэбэшников или поступившим с Вишну.

На экранчике все еще безумствовал Санторини. Он закатывал глаза, махал руками, стучал кулаками, что-то злобно визжал и торжествующе завывал перед камерами и микрофонами.

«Давай, Кафари! Давай же! — шептал про себя Саймон. — Пора!»

В любой момент подозрительные пэгэбэшники могли начать проверять людей, слоняющихся без видимого дела по улицам близ полицейских участков или сидящих в автомобилях недалеко от правительственных учреждений.

Сколько же еще времени потребуется людям Кафари, чтобы осуществить задуманное?1 Прошло уже много времени, а ничего так и не происходило. В автомобиле повисло томительное молчание. Бойцы городского сопротивления не знали, что подразумевает двенадцатый пункт плана «Альфа-3», и Саймон уже собирался все им объяснить, когда мишура искусственного джабовского мира внезапно потухла.

Во всем городе пропало электричество. Погасли светофоры, витрины магазинов, окна правительственных учреждений. Мария охнула. Автомобили останавливались посреди улицы с визгом тормозов. Водитель забористо выругался и стал бешено маневрировать, объезжая их. Во всем городе светились только автомобильные фары, окна мэдисонской больницы и президентского дворца, имевших автономные генераторы электроэнергии.

Освещенный мощными прожекторами высокий купол президентского дворца сверкал в темном небе Мэдисона, как огромный бриллиант. Саймон крутил головой, пытаясь не упускать его из виду, когда автомобиль поворачивал на перекрестках. Про себя Саймон отсчитывал секунды: «Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять…»

Вот они выехали на перекресток широких улиц, и возвышавшийся за Парком имени Лендана и улицей Даркони президентский дворец открылся перед Саймоном как на ладони. Водитель непрерывно сигналил, распугивая людей, вылезавших из остановившихся машин.