Джон Барнс - Миллион открытых дверей

Биерис обернулась, посмотрела на Аймерика и покачала головой. Почему-то в это мгновение она показалась мне намного старше, хотя передо мной была та же самая улыбчивая каштановолосая красавица, которая так давно была моей закадычной подругой.

— Думаю, он это серьезно… — проговорила Биерис.

Аймерик кивнул.

— Не сомневаюсь. Мы оба слишком давно его знаем. Ну что, позволим ему сделать это?

— Вы мне ничего не позволяете, — заметил я. — Вы меня благородно пригласили, и я желаю принять ваше приглашение.

Аймерик вздохнул и отбросил от лица пряди длинных, до плеча, волос.

— И я, безусловно, не стану тебя отговаривать. Ладно, будь что будет. Ты, Жиро, toszet неглупый, пока дело не доходит до donzelha, и ты мне можешь пригодиться. Но я должен тебя честно предупредить: если Каледония по сей день такая, какой я ее запомнил, будет очень много случаев, когда ты пожалеешь о том, что не остался дома и не покончил с собой.

Пожалуй, было что-то в том, как это было сказано, такое, что заставило меня спросить:

— Ну что там такого может быть ужасного? Что такого в каких-то неудобствах и передрягах в сравнении с растоптанной любовью?

Он ничего не ответил — отвернулся. Думаю, мои высказывания вызвали у него некоторое отвращение. Биерис одарила меня еще одним взволнованным и жалостливым взглядом и пошла за Аймериком.

В назначенное время мы просто вошли в кабину спрингера — так, как будто это была самая обычная кабина. Ничего особенного не произошло — мы как бы ушли от одной кучки скучающих посольских клерков и вышли к другой такой же кучке. Я ощутил, что пол как бы сильнее надавил мне на ступни, а все тело потянуло книзу, а в остальном же впечатление было такое, словно я просто перешел в другую комнату.

Аймерик покачнулся, как будто его ударили в живот. Биерис мне пришлось поддержать. Ее пару раз вырвало, и только потом она пришла в себя окончательно. Судя по тому, как они оба смотрели на меня, продемонстрировавшего явный иммунитет к побочным эффектам спрингер-транспортировки мне показалось, что они жалеют о том, что я не остался дома и не покончил с собой.

— Добро пожаловать в Каледонию, — поприветствовал нас высокий пожилой мужчина. — Я — посол Шэн. Кто из вас Амброуз Каррузерс?

— Уж если кому так называться, — сказал Аймерик, — так это мне. Но я предпочитаю свое оккитанское имя — Аймерик де Санья Марсао. Это Биерис Реал и Жиро Леонес, мои личные помощники.

Шэн кивнул.

— Рад знакомству. Боюсь, персонала и пространства у нас тут маловато — это здание мы соорудили за последние сорок восемь часов, и тут еще многое, очень многое предстоит сделать. Поэтому я предлагаю вам сразу же отправиться в ваши новые квартиры, а багаж мы вам перешлем, как только он прибудет. Мне очень жаль, что мы не можем оказать вам подобающего гостеприимства, но наши переговоры с правительством Каледонии относительно снабжения Посольства заморожены.

— Вы хотите сказать, что они хотят вас в этом обвинить либо хотят вынудить вас работать на них.

Посол кивнул.

Я надеялся, что все, о чем они говорят, просто-напросто некая тактичная форма и что то, чего они на самом деле хотят, выплывет в ходе обсуждения. Но неужели они на самом деле хотят именно этого?

— Наверняка. И не удивляйтесь, если они сунут вам взятку уже после того, как сделка будет заключена. Любая сумма, превышающая две сотни утилей, считается большой и может быть сочтена взяткой.

— Пожалуй, вы тут будете просто бесценны для нас.

— В Каледонии нет ничего бесценного. Это единственное место на всех планетах Тысячи Цивилизаций, где у всего, положительно у всего есть точная цена.

Аймерик, говоря это, улыбался. Шэн рассмеялся и кивнул. Мы с Биерис были не на шутку озадачены.

Мы перешли в соседнюю комнату, где несколько посольских служащих выдали нам длинные, до колена, теплые парки с прозрачными масками. Наверное, это следовало расценить как некое предупреждение, но ничто не могло на самом деле подготовить к тому, что ждало нас за порогом Посольства.

Мы оказались как бы в криогенной аэродинамической трубе. Вода, попадая мне на бороду и усы, мгновенно замерзала.

Я понял, для чего предназначена маска, и опустил ее, но до этого успел пару раз вдохнуть пропахшего хлором и обжигающего легкие воздуха. Ветер ударил мне в грудь с такой силой, словно меня ткнули бревном.

— Не бойтесь, companho, — прокричал Аймерик, стараясь перекрыть стон и завывания ветра. — Просто мы прибыли во время утренней бури. Во второй половине дня будет покруче!