Билл Болдуин - Наёмники (Рулевой - 4)

- Я не понимаю, - пробормотал Брим, вдруг смутившись. - Я думал, вы хотели...

Реддисма печально улыбнулась и посмотрела на него в упор.

- Дражайший Вилф, - сказала она. - Я была готова - мне даже не терпелось спать с вами с самого первого нашего разговора по голофону вчера утром. Я и сейчас с нетерпением жду момента, когда мы с вами займемся любовью. Однако сегодня днем вы заставили меня поверить в то, что я имею в ваших глазах некоторую ценность не только как привлекательный половой партнер. - Она дотронулась до его руки. - Я знаю, что красива, и я каждый день благодарю Вселенную за этот дар. Но что такое красота - ее получаешь в наследство от родителей. Мне мало этого: я хочу привлекать людей и в полностью одетом виде. Понимаете ли вы это, капитан Вилф Брим из прославленного авалонского Имперского Флота? Или вы настолько озабочены своим престижем, что не замечаете неисполнившиеся чаяния других? Брим зажмурился.

- Простите меня, - пробормотал он. - Поверьте мне, Реддисма, я сам не чужд подобным чаяниям - и огорчениям, которые им сопутствуют. - Он взял ее за руку. - Вы были восхитительны, поднимая дух раненых сегодня днем в госпитале, и вы наверняка окажете тот же эффект на изможденных техников, которые работают в разбитом машинном отделении. Бывает, - признался он, - что я думаю не мозгами, а тем, что у меня в штанах... Так вы согласны посетить со мной разбитые отсеки, прежде чем...

- Я очень хочу этого, Вилф Брим, - перебила его прекрасная собеседница. А после этого, надеюсь, вы отведете меня в свою каюту, где мы будем наслаждаться друг другом - весь остаток ночи.

- Договорились, Реддисма, - улыбнулся Брим. - Мне почему-то кажется, что я готов ждать возможности наслаждаться такой женщиной, как вы, очень, очень долго.

- Странно, - заметила она со странным блеском в глазах. - У меня такое же ощущение насчет возможности дарить наслаждение такому мужчине, как вы.

- Тогда поехали инспектировать поврежденные отсеки, - сказал он и повел ее дальше к лимузину. Через несколько циклов они были уже в пути.

Теперь все, что ему оставалось сделать, - это каким-то образом провести ее к себе в каюту без записи в этом тытьчертовом журнале. Собственно, время прибытия на борт мало тревожило его - экскурсия в поврежденное машинное отделение послужит неплохим объяснением. Вот время убытия с борта могло стать причиной неприятностей. Особенно если кому-нибудь покажется, что это стоит почитать Мустафе!

***

Когда лимузин застыл на стоянке рядом с гравибассейном, темная махина крейсера, освещенная только точками аварийных огней, показалась Бриму еще больше обыкновенного. Брим вылез из салона и помог выйти Реддисме, а часовые у трапа вытянулись по стойке "смирно".

- Можешь возвращаться на корабль и отдыхать, Тутти, - сказала Реддисма рыжеволосой девице-шоферу. - Я вызову тебя, если захочу, чтобы меня забрали.

- Слушаюсь, мадам Реддисма, - ответила та, низко кланяясь, потом скользнула за руль, и массивный лимузин серым призраком растворился в темноте.

Брим сжал руку Реддисмы.

- Зрелище в разбитых отсеках будет не из приятных, - негромко предупредил он. - Впрочем, вы уже видели вещи и страшнее - сегодня днем в госпитале.

- Я готова, капитан, - спокойно отвечала она.

- Отлично, - кивнул Брим, отчаянно жалея, что не может сказать того же про себя.

Отсалютовав часовым, он пригласил ее следовать за собой вверх по трапу, лихорадочно размышляя. Увы, ни одного мало-мальски внятного повода провести Реддисму на борт без занесения в журнал не находилось. К моменту, когда они поднялись наверх, в голове у него царила полная пустота.

Теперь у него осталось только одно средство: грубая сила (более известная как "капитанское право"). Увы, в случае, если он прибег бы к этому, каждый на борту сразу понял бы, что у них с Реддисмой на уме.

А потом было уже поздно. Он сделал глубокий вдох, ободряюще улыбнулся Реддисме и приготовился с боем прорываться через входной люк, когда увидел... Он не поверил своим глазам! За столом дежурного сидел - словно на своем обычном рабочем месте - Барбюс.

- Добрый вечер, шеф, - как мог спокойнее сказал он.

- Вечер добрый, кэп, - как ни в чем не бывало отозвался Барбюс.

- Гм... Мадам Реддисма, - произнес Брим. - П-позвольте представить вам старшего торпедиста Утрилло Барбюса, спасавшего мне жизнь столько раз, что я сбился со счета. Шеф - мадам Реддисма, главная наложница Мустафы Эйрена.

Барбюс встал из-за стола и отвесил церемонный поклон.