Тимофей Печёрин: Технофобия

В общем, кому-кому, а семье меня здесь не удержать. Напротив, узнав цену отправки меня в будущее и вспомнив о «бракоразводном процессе», я внутренне усмехнулся. А вот шиш тебе, любовь моя просроченная! Хочешь развестись — пожалуйста. Муж-ледышка тебя не держит. Что? Раздел имущества? Так оно перешло в собственность фирмы «Фростмэн», с нее и спрашивай. А фирма «Фростмэн» предъявит тебе бумажку с печатью и моей подписью. Все законно, все в порядке. Просьба освободить теперь уже нашу квартиру…

Я и не заметил улыбки на моем лице, что вылезла от таких мыслей. Слишком долго я давал ей пить мою кровь, пришло время для мести, и лучше, чем довериться сомнительной фирмочке, придумать сложно. Белая Рубашка, в общем-то, прав. Светлое будущее, ядерная война — для таких как я все едино. Да будь «Фростмэн» шайкой аферистов, что отправляют своих клиентов не в будущее в ледышке, а, скажем, в лес в багажнике — мне сие будет уже непринципиально. На одной чаше весов — перспектива нищеты и кровососущая супруга, на другой — пусть призрачный, но шанс на лучшую долю. Так что…

— …я согласен! — и голос мой дрогнул при этих словах. Да, высказать что-то важное вслух — не то что думать об этом. Гораздо труднее.

— Вот и хорошо, уважаемый, — лицо Белой Рубашки растянулось в гримасе, скрывающейся под псевдонимом «улыбка», — паспорт с собой?

— Обижаете, — я достал из кармана темно-красный прямоугольник.

— На какой период вы хотите быть заморожены?

— Ну, пожалуй… до трехтысячного года, — брякнул я и уже потом понял, почему. Эта комбинация цифр — тройка и три нуля, поманила меня своим магическим очарованием.

— Хорошо, — сказал мне на это Белая Рубашка. То же самое, видимо, он бы ответил, решись я на сто лет или на год, — Лена, подготовь стандартный договор.

Я протянул паспорт Лене, единственной девушке в кабинете. Подготовка договора заняла у нее пару минут и заключалась в переносе моих ФИО и паспортных данных на стандартный бланк. Заскрипел стоящий у стены лазерный принтер, выплевывая пару листов формата А4. Его и подал мне подскочивший к принтеру услужливый и расторопный Белая Рубашка.

Договор. Один экземпляр, что странно. Сколько себя помню, любой документ, подписываемый мной, был минимум в двух экземплярах. Хотя, с другой стороны, на кой леший нужен второй? Для кого? Я ухожу, сжигая мосты с этим неприветливым по отношению ко мне веком.

— Подпишите здесь и здесь, — указал мне Белая Рубашка, и протянул гелевую ручку. Я занес ее было над первой графой «место для подписи», но пальцы задрожали. Пара простых движений — и дороги назад не будет. А я ведь даже не прочитал эту филькину грамоту.

— Подождите, — глухо, не своим голосом произнес я, — у меня один вопрос. Всего один, последний. Где я буду… все это время?

— Клиент помещается в криогенную камеру, — как по написанному, или, как попугай, проговорил Белая Рубашка, — которая в свою очередь помещается в рефрижератор — специальное хранилище…

— Ладно, понял, — довольно грубо оборвал я его. Тоже хорош — еще бы у автоответчика что-то спросил. Или у рингтона. Вздохнув и поставив два аккуратных росчерка в нужных местах, я отдал договор Белой Рубашке и получил от него картонную карточку с логотипом фирмы (снежинкой) и годом, до которого меня собираются заморозить.

— Подойдете с этим в технический отдел, второй этаж, — сказал он.

«Технический отдел» напоминал скорее медицинский кабинет, как в какой-нибудь поликлинике. Кушетка, ковер, шкаф с какими-то склянками, письменный стол, стены, белизной переплевывающие снег. Под стать обстановке были работники — мужчина и женщина в белых халатах. Типа, врач и медсестра. Я даже рефлекторно начал разуваться у входа.

— Хорошо, — одобрительно кивнул «врач», увидев меня, — ложитесь на кушетку. Ира, подготовь наркоз.

— Раздеваться нужно? — этот мой вопрос прозвучал глупо, но в целом был осмысленным. Не хотелось как-то представать в чем мать родила ни перед этой незнакомой женщиной, ни, тем более, перед далекими потомками.

— Раздеть вас успеют, — хихикнула медсестра, — когда в камеру помещать будут.

— Вашу одежду, конечно, сожгут, — обстоятельно пояснил мне «врач», — но вы не переживайте. Во-первых, она все равно не доживет до вашего пробуждения, а во-вторых, вас поместят в специальный комбинезон из сверхпрочных полимеров.

— Ладно, — я лег на кушетку и зажмурился. Так и не отучил себя бояться уколов, видимо, в силу их редкости. Как странно, на этот раз боли я не почувствовал.