Эрик Рассел - Против странного устройства

Да, его состояние тогда было такое, что временами он полностью терял ощущение времени. Каким-то образом он потерял очень много времени, не понятно где и как, а когда определил, что уже довольно поздно, ему пришлось взять такси, чтобы успеть на работу.

Вот так и началась та пятница, тринадцатое число.

Его несчастливый день. Падение. Двое мужчин, готовых поймать его. Удар по черепу не понятно откуда. Пропажа времени утром. Двое шоферов, болтающих в пределе слышимости и делающие намеки. Здоровенный детина, преследующий его. Рирдон, идущий по следу. Компания, полк, армия.

Он замер на месте, его губы стали тонкими, кулаки сжались. Для того, чтобы сделать атомную бомбу, потребуется тщательная и кропотливая работа. Но для того, чтобы она сработала, нужен детонатор.

«Она ничего не стоит, пока не дернешь за веревочку».

Предположим, просто предположим, что кто-то сумел перенести подобную технику на человеческий мозг. В банк данных мозга вносится довольно большая часть информации, способная создавать критическую массу. Мозг будет оставаться в покое и новшество будет ждать своего часа. Он может оставаться в покое недели, месяцы, до того момента, пока не дернут за веревочку, во время подходящей ситуации.

Несколько слов, сказанные шофером-болтуном. Детонатор!

Мозговой взрыв!

Он выскочил из поезда на станции, почти бегом пошел распихивая прохожих, наткнулся на двоих-троих, извинился. Несколько людей даже повернулись, уставившись на него. Он понимал, что привлекает внимание, что он забыл о конспирации, но он слишком был погружен в свои заботы, чтобы обращать на это внимание.

Решение его предположения могло лежать только в той компании, которая могла стать полком. Он знал это также точно, как и существование на небе солнца. Некоторые из них могут рассказать, с чего началось их желание бежать, некоторые могут быть менее осторожны и менее внимательны, чем Хендерсон, который не очень-то помог. И некоторые попробуют раскрыть свой мозг для нового кошмара.

Попробуй навести порядок в голове. Я не полицейский, не тайный агент, я не представитель власти. Я – Ричард Брансом, такой же как и ты ученый, и я в бегах от всех, потому что я живу в своем придуманном фантастическом мире. Меня не ловят за убийство, которое я думал, совершил. Я думал, что я убил девушку по имени Элайн Лафарк. А что ты думаешь, что сделал ты?

Если хоть один из них, только один скажет:

– Боже мой, Брансом, в этом есть что-то странное! Это я убил ее в местечке по имени Бельстон! Я знаю, что я это сделал. Какого черта, ты мог…

– Мне расскажи, почему ты сделал это?

– Она сама довела меня до этого. Я совсем не собирался ее убивать, но я был не в себе.

– Как?

– Ну… э… я не могу сейчас точно сказать. Это было так давно и я так старался забыть об этом.

– Тоже самое и со мной. А может, нам вместе объехать других и узнать, сколько еще прибило эту самую Элайн Лафарк? Это будет приятно узнать. Мы можем составить целую камеру в тюрьме вместе и в такой компании нам будет легче считать часы до конца.

Может это произойдет таким путем? Ничего, что может вообразить человеческий мозг, не может быть невозможным. С другой стороны эти вражеские силы могут быть намного умнее и искуснее. Они могут снабдить каждого своим собственным фактором. Хендерсон, например, думает о своем преступлении. Он даже глазом не моргнул, когда услышал и о Элайн, и о Бельстоне.

Он начал чувствовать полную уверенность в том, что злосчастная Элайн Лафарк была просто иллюзией. Это было трудно, очень трудно принять за идею, так как его память настаивала на обратном. А спорить со своей памятью было также трудно, как отвергать свое отражение в зеркале.

Несмотря на новые факторы, несмотря на отсутствие старых фактов, его память цепко держалась за самый страшный момент его жизни. И хотя видение прошлого может быть просто дурным сном, построенным вокруг призрачной женщины, он очень хорошо мог представить черты Элайн, когда она умирала, ее темные волосы, перевязанные голубой лентой, ее черные глаза, наполненные болью, ее тонкие губы, кривящиеся от боли, ее тонкие ноздри, струйку крови, стекающую по лбу. На ней было ожерелье из жемчуга, черные туфли, золотой браслет на руке, это была картина, со всеми даже мельчайшими подробностями, со всеми оттенками. Это была такая полная картина, какая только может быть в жизни.

Но была ли она реальной?

Или это был кусок информации, который представлял критическую массу?