Сидя за чисто выскобленным столом, он не то смахнул трубочный пепел с черного рукава суконного кафтана, не то пригласил гостя садиться на единственную скамью, приютившуюся у квадратного окна. Мичман сказал: - Здравия желаю! - протянул запечатанный конверт и сел на середину скамьи. Гольденберг медленно потушил трубку, вскрыл конверт, стараясь не повредить печать, и несколько раз перечитал письмо, далеко отставляя его от себя и снова поднося к длинному, искривленному влево носу, как будто определяя по запаху его подлинность. - О, майи готт! Это есть высокая честь иметь поручение от самой императрицы. Но никакой высокой чести командовать русскими мужиками. - Он потер узловатые пальцы с обкусанными ногтями. - Вы, господин мичман, как мой ближайший помощник, также не совсем довольны этим? Белозерский презрительно скривил губы: - Мне, как моряку, случалось разное. Бывало, и на чисто отмытую палубу сверху летела всякая дрянь. Я привык ко всему. Смех Гольденберга был похож на кваканье лягушки: - Как вы сказали? Бывало, и снизу дрянь и сверху дрянь. Вы очень остроумный молодой человек. Я думаю, что по окончании рейса буду иметь счастье отлично аттестовать вас его сиятельству герцогу Курляндскому. В вашем роду не было немцев? На обветренных щеках мичмана вспыхнул багровый румянец. - Я, государь мой милостивый, имею честь принадлежать к одному из стариннейших русских княжеских родов, ведущих начало от самого Рюрика. Гольденберг понимающе закивал головой: - О, Рюрик, Рюрик! Этот северный рыцарь. Колоссаль! Мы с вами будем завтракать вместе. - Благодарствую, - холодно ответил мичман.- Я уже позавтракал. - В таком случае, дело - прежде всего. Я сам не буду завтракать, пока мы не примем нашего шкипера. И, отодвинув окно с натянутым на раме бычьим пузырем, крикнул во двор: - Позвать господина Рубцова! Живо! Через несколько минут дверь широко распахнулась, и почти половину комнаты заполнил широкоплечий великан в Крытой домашним сукном шубе. Тщательно расчесанная русая борода и подстриженные в кружок волосы, насмешливые голубые глаза и чистое румяное лицо без слов говорили о его происхождении. Предки Рубцова покоились не в монастырских усыпальницах, не в фамильных склепах, даже не под березовыми, крестами сельского кладбища. Их последний сон охраняли холодные волны Белого моря, родовой могилы смелых поморов. - Почто меня спрашивал, господин начальник?, - пробасил Рубцов, не выражая особой почтительности к сидевшему за столом немцу. Тот кивнул в сторону гостя: - Вот это есть второй твой начальник - князь... - Мичман флота князь Глеб Борисов Белозерский. Будем вместе с тобой заправлять морем, поскольку господин Гольденберг в корабельных делах не наторел и только дюж командовать,-улыбнулся мичман. Гольденберг значительно сказал: - Сейчас мы будем осматривать наш корабль. Если князь не найдет в нем, как говорится, изъянов, то завтра выходим в море. Я имею строгий приказ от самой государыни. - Он поднял указательный палец. - Едем на корабль. У причала высилось трехмачтовое судно с округлыми боками яйцевидной формы. На первый взгляд казались неуклюжими и его темные бока, и низкие надпалубные постройки, и маленькие надтрюмные иллюминаторы, и тяжелая .носовая часть. Что-то в нем напоминало топор, обращенный вперед не лезвием, а обухом. При этом даже с первого взгляда чувствовалась его особая прочность. - Как вам нравится подобный деревенский башмак? - Поднимаясь по трапу, Гольденберг презрительно ткнул ногою в одну из дубовых досок правого борта. Мичман пожал плечами: - Имея подобные башмаки, можно пешком исходить полсвета. На таком корабле во льдах плавать не страшно. С древних времен поморы округлой формой бортов от ледяного давления спасаются. В России известны такие суда, раньшинами называемые. - О, вы, русские, любите оригинальничать! Ни в Англии, ни в Голландии таких судов не строят. В разговор вступил шкипер: ~ Невысоко ценил корабельное искусство иноземцев покойный государь император Петр Алексеевич. Возвратясь из Голландии, он самолично изволил сказать моему деду, что тамошние мастера строят просто по навыку и опыту, без всяких хитростных чертежей. Гольденберг нетерпеливо потряс рукой: - Да-да-да. Может быть... Но готово ли судно к плаванию? - Вполне,-сказал Белозерский. - Можно выходить хоть сейчас, - подтвердил шкипер. - Тогда я занимаю эту каюту и завтра с рассветом Прибуду на судно. У меня еще есть дела в городе. А вы, князь? - Я сейчас переберусь сюда.
Читать дальше
