Сергей Снегов - Экспедиция в Иномир

Пришлось прервать их спор:

- Первым пойду я. У меня, по крайней мере, одно важное преимущество перед Николаем - я осторожен.

Я неторопливо обошел весь купол, потом долго изучал отверстие - прощупал силовыми линиями, просветил жесткими фотонами. Края дыры все так же тихо колебались: не было заметно, чтоб мои действия что-либо изменили.

- Пока все в порядке. Теперь заберусь внутрь. - Я пролез в отверстие, осмотрелся и, пораженный, крикнул товарищам: Вот так чертовщина! Идите же сюда!

- Сколько отверстий в куполе? - спросил я, когда они пролезли в обширное, тускло освещенное помещение.

- Одно, конечно, - уверенно сказал Николай. - Я обошел снаружи все сооружение - других входов нет.

- Ты плохо смотрел! - Я обвел рукой внутренность купола. - Выходов шесть. И взгляните наверх.

Николай восторженно свистнул. Потолка внутри купола не было. Кольцеобразная самосветящаяся стена наверху неуловимо пропадала. Над помещением нависало то же тускло мерцающее небо, что и снаружи. А по периметру стены, симметрично расставленные, темнели шесть одинаковых отверстий - через одно из них мы только что пробирались.

- Готов поклясться, что вход был лишь один! - воскликнул Николай, когда обошел все кольцеобразное помещение.

- Вход один, - подтвердил Артур.

- Вход один, выходов шесть, - подвел я итоги. - Снаружи видна крыша, внутри нет потолка. Сооружение запутанное...

- Предлагаю обследовать каждый выход поочередно. Начнем, например, с этого. - Николай показал на одно из отверстий.

Я попросил Артура отметить отверстие. В его походной сумочке всегда имеется набор светящихся красок и кисти. Он нарисовал у выхода солнечно сияющее круглое лицо, а под ним девятилучевую звезду и сам залюбовался своим рисунком. Я попробовал стереть его, но краски прочно въелись в грунт. Успокоенный, я направился к этому выходу. Друзья следовали за мной.

Через минуту мы очутились в новом мире, мало напоминавшем тот, что оставили у входа в купол. Правда, и здесь самосветящееся тусклое небо неразличимо сливалось с самосветящейся почвой. Но почва отчетливо отделялась от чего-то многоцветного и яркого: скорей всего, то было море, но море света, а не жидкости. И мы вышли как раз на берег этого светового моря, столь ярко отличавшегося от тусклой суши (употребляю это словечко "суша" просто потому, что не могу подыскать более точного).

Некоторое время мы, не двигаясь, рассматривали развернувшийся перед нами пейзаж. На серую почву накатывались синие волны, на волнах вздымались оранжевые гребни, разгорались, накаливались до белизны и рушились, погасая в темно-вишневой тусклости. На ярком море бушевала цветовая буря. Фиолетовое в глубине, оно непрерывно рождало сияющие синие волны и обваливалось ими на бесстрастно однотонный берег. А вдали разбушевавшиеся краски тускнели, и блекло-оранжевое море сливалось с таким же блекло-оранжевым небом.

Признаюсь, я с большим недоверием наблюдал красочный прибой светоморя. В галактических странствиях приходилось испытывать приключения и пострашнее оптических эффектов. Но здесь тревожила мысль, что мы в совершенно особом мире, где любое явление не только удивительно, но и опасно. Этот световой бассейн действовал мне на нервы.

- Давайте опять осмотрим купол, - предложил Артур.

Мы осторожно обошли странное сооружение, но снова обнаружили лишь одно отверстие - то, через которое вышли. Николай уверял, что мы стали жертвой оптической иллюзии. В мире, лишенном перспективы, понятия "дальше" и "ближе" утрачивают свой естественный смысл. Всего час назад мы неутомимо шагали к куполу, не продвигаясь ни на шаг. Возможно, и сейчас мы безмятежно покоимся на месте, а наши движения - иллюзия.

- А море? - сказал Артур. - Мы удаляемся от него и приближаемся к нему. Достаточно сделать несколько шагов, чтобы убедиться в этом.

- Море тоже оптическая иллюзия!

- Артур и Николай, войдите в купол и проверьте, все ли шесть выходов на месте и сохранился ли наш рисунок, - попросил я.

Они ушли, а я вскоре увидел, что буря, менявшая цвета моря - "вздымавшая его сияние", написал потом об этом явлении Артур, - стала усиливаться. Из фиолетовой глубины выкатывались уже не синие, а голубоватые валы, на их гребнях вспыхивали желтые воротники. Море разъяренно зеленело, цвета нарождались и угасали все быстрей, становились все ярче. Линия цветового прибоя делалась изломанной - краски его хаотично обрушивались на берег, отлетали назад и гасли. И я поймал себя на тревожной мысли, что усиление бури вполне может сойти за ответ рассерженного существа на наше неожиданное появление. Настроив дешифратор на цветовую речь, я пытался уловить, нет ли осмысленной информации в перемене красок, но дешифратор не нашел разума в цветовом шквале.