Александр Соболь - Мир наизнанку

Ла Дуг-Хорнар энергично потер виски.

- Ну и что будем делать?

- Я попробую... - сказал Муллар Кромпф, но уверенность напрочь отсутствовала в его голосе. - Отойдите от двери подальше и отвернитесь.

Когда маркиз и гладиаторы выполнили требование мага, за их спинами началась борьба. Мрачные вспышки багровыми сполохами метались по стенам и сводам коридора, дважды в спины им пахнуло нестерпимым жаром; затем родился звук... нет, не звук, его нельзя было слышать, но можно было ощущать, могучий напор вибрации, от которого ныли зубы, останавливалось сердце и рождался беспричинный ужас... "Инфразвук, частота 6-8 герц", пробилась мысль из запретной части памяти Рангара, и в этот момент все кончилось.

- На некоторое время... здесь будет безопасно, - просипел маг, и семеро, обернувшись, вздрогнули. Перед ними висела, качаясь в воздухе, бледная тень Муллара Кромпфа, сгусток тумана, а не человеческое существо.

- Много... сил ушло, - еще тише прошептал маг. - Надо время, чтобы восстановить их. К сожалению, сейчас я бесполезен и как маг, и как лекарь.

Муллар Кромпф вошел, точнее, невесомо вплыл в первую комнату и лег на диван.

- Да... дела, - мрачно произнес маркиз. - Тем не менее поединки отменить нельзя, ибо на мой герб падет несмываемое пятно позора. Впрочем, ты, Киурт, можешь отказаться - ты вольный гладиатор.

- Нет, хозяин, я буду драться, - с холодной решительностью сказал Киурт Тормс.

- Я здесь новичок, - произнес Рангар, - но почему-то уверен, что никто из нас не отказался бы - даже если бы и имел такое право.

- Отменно сказано. - Улыбка тронула губы маркиза, но тревога не покинула глаз. - Что ж, придется нам всем поднапрячь память и вспомнить, что каждый знает о лекарском искусстве из курсов начальной магии. Во всяком случае, заговаривать кровь и затягивать неглубокие раны и я могу.

Как и каждое действо на Коарме, поединок гладиаторов имел свой четкий, неукоснительно соблюдаемый Ритуал. На Арену торжественно, под звуки фанфар, выносились на древках штандарты с гербами противоборствующих дружин. Затем голосистый герольд объявлял имена и прозвища (если таковые бойцами уже были заработаны прошлыми доблестными победами) гладиаторов, красочно и с подробностями оглашал послужной список каждого из противников и затем приглашал кого-то из знатных горожан на процедуру жеребьевки, которая, во-первых, должна была назвать имена судьи и его помощников, а во-вторых, выявить, каким оружием будут сражаться бойцы. Жеребьевка состояла из трех этапов. На первом выбирали судей, поочередно доставая из специальной урны шарики с именами. На втором высоко подброшенная монета решала, будут ли гладиаторы драться каждый своим любимым оружием, или оружие им будет назначено. Следует ли упоминать, что за полетом монеты пристально следили несколько самых сильных магов города, чтобы в исход жребия не вмешались силы волшебства.

Если гладиаторам выпадало драться своим любимым оружием, третий этап жеребьевки не проводился. В противном случае на Арену торжественно выносили уже не урну, а большой барабан с маленькими блестящими шариками; барабан раскручивался, шарики беспорядочно прыгали-скакали внутри, и затем только проводящий жеребьевку извлекал по очереди два шарика.

Шарики были разъемные, и в каждом из них хранилась искусно выполненная миниатюрная копия того или иного оружия.

После этого лишние люди покидали Арену, и на ней оставался лишь судья; два его помощника занимали места у песочных часов, отсчитывающих время раунда.

Число правил можно было пересчитать по пальцам, но выполнялись они неукоснительно; в редчайших случаях нарушения следовала жестокая кара, вплоть до ритуальной казни.

Бои проводились в три раунда по четыре итта каждый. Между раундами позволялся перерыв продолжительностью в один итт. Этого небольшого отрезка времени даже самым сильным и искусным лекарям-магам едва хватало, чтобы унять боль, остановить хлещущую из ран кровь и хоть как-то затянуть сами раны. Сейчас дружина маркиза ла Дуг-Хорнара оказалась лишена даже этой возможности и могла рассчитывать только на собственные силы и умение, весьма-весьма далекие от мастерства истинных лекарей.

Если три раунда не выявляли победителя, то назначался четвертый, дополнительный и последний раунд. Он в самом деле оказывался последним, поскольку проходил так: у более слабого и хуже сражавшегося (по мнению судьи и зрителей) отбиралось все оружие, кроме кинжала, а у его соперника оружие оставалось в полном комплекте. Поединок, по сути, превращался в убийство, но таков был суровый закон. За многие-многие десятилетия всего дважды (каждый случай, естественно, превращался в легенду) удавалось победить смертнику с кинжалом. Впрочем, до четвертого раунда доходило редко.